Институт Сал-сері у казахов

«Cалы у киргиз»

1901 г.

Давно это было, но было. Когда киргизский народ свободно кочевал среди обширных степей Средней Азии под управлением своих ханов и султанов, тогда он жил исключительно согласно с обычаями, завещанными предками: мирно пас свои стада баранов, табуны лошадей, и лишь по временам отдельными шайками делал хищные, быстрые набеги на соседние народы...

Это было давно... тогда в наших степях
Было много земли, и на чудных конях,
Где хотелось душе, кочевали отцы,
Как в пространстве воздушном летают орлы.
Тогда вольно жилось... Грудью полной дышал
Тогда каждый киргиз, и никто не мешал
Ночевать здесь и там. . . . . . . .
И как нежная мать, степь любила людей,
Своихъ вольных детей, и кормила коней -
Неразлучных друзей всех киргиз-казаков -
Ароматной травой и поила росой.

Так говорится в одной киргизской песне. И вот, в это то далекое время существовал среди киргиз особый тип молодых людей, известных под названием салов.
О салах в русской литературе, насколько мне известно, совершенно нет сведений, почему, надеюсь, будет не лишним мое сообщение об отжившем типе киргиза-ловеласа или сала.
Из расспросов стариков мне удалось собрать некоторые сведения и составить более или менее верный образ сала. Вот он. Салами прежде всего могли быть только молодые и богатые киргизы. Если кто-нибудь хотел сделаться салом, то он должен был одеваться по возможности богаче и оригинальнее. Так, например, один сал шил из шкур овец такие широкие шаровары, что взрослый человек свободно мог помещаться в каждой штанине. У другого воротник рубашки был шириною в 1/4 аршина. Сал по большей части одевался в бархат, в шелк и редко в простой халат, на руки надевал кольца и браслеты из серебра и золота. В ушах салов часто виднелись серебряные серьги величиною с добрый кулак. Словом, он одевался возможно фантастичнее. Сал с должным старанием заботился и об убранстве своей лошади: на ноги надевал браслеты, к ушам привешивал серьги, хвост и гриву унизывал бусами и украшал филиновыми перьями, которые будто бы слушат предохранением от дурного глаза. Сал в описанном наряде садился на разукрашенного пегаса и отправлялся в какой-нибудь аул, который славился красотой девиц. Он въезжал в самую средину аула и, остановив здесь своего коня, медленно стягивал и крепко закручивал поводья у луки, на руку наматывал длинный чумбур, и тут же рядом с лошадью расстягивался на голой земле. С этого времени он старался не подавать признаков жизни: лежал на спине, с распростертыми руками и с закрытыми глазами.
Таким образом, не переменяя раз принятого положения, сал лежал сутки, а иногда и больше; лежал до тех пор пока не собирались в ауле девушки, не поднимали его на руках и не относили в кибитку. Здесь сал открывал глаза и приходил в себя, благодаря обычному гостеприимству хозяина кибитки и особенной заботливости ухаживавших за ним девушек, хотя часто последние сильно подсмеивались над ним, так как голодный сал в своем шутовском наряде имел очень жалкий вид. В этой кибитке сал проводил ноч в обществе одной или нескольких девушек, пел песни собственного сочинения, играл на домбре, одаривал подарками девиц и т. д.
Но вот начинает светать... Защелкал торгай, степной жаворонок, и утренний ветерок чуть-чуть заколыхал степную траву, тогда девушки снимали с сала всю его одежду с кольцами, серьгами, браслетами и другими украшениями, и все это делили между собою. Лошадь сала с седлом и со всеми украшениями оставалась в пользу хозяина кибитки, и сал отправлялся из аула пешком в одной лишь рубашке. Он приходил к себе домой, снова наряжался точно таким образом и снова отправлялся в какой-нибудь другой аул. И здесь таким же порядком снимали с него все и отпускали пешком и в том же наряде. Опять сал одевался и опять приходил домой в одной рубашке...
Так сал продолжал свои приключения, пока не проматывал своего состояния или не приходил в себя под влиянием какого-нибудь благоразумного родственника. Радикальным средством для вразумления, как говорят, была женитьба. Салы после приезда в аул проводили ночь или в обществе одной девушки, или нескольких: это было безразлично. Одни из киргиз-стариков говорят, что сал заранее намечал какую-нибудь девушку и презжал именно в ее аул. Девица, предоставляя свою любовь салу, оставляла за это у себя его одежду и украшения, когда он уходил из аула при первых признаках утра. По словам других, сал влюблялся заочно в степных красавиц и готов был за очаровательную лукавую улыбку милой отдать все свое состояние. По свидетельству киргиз, сал мог капризничать, т. е. валяться в центре аула, только там, где он рассчитывал на верный успех, в аулах же влиятельных султанов и богатых киргиз сал вел себя вполне прилично, так как иначе ему могло бы не поздоровиться. Киргизы рассказывают, что в Акмолинской области салы существовали еще недавно, а в Тургайской их нет уже лет 80. В последней области сохранились лишь темные предания о них и песни салов, которые большею частью эротического характера. В настоящее время салами киргизы называют вообще франта, жуира и степного прожигателя жизни, и при этом слово сал имеет оттенок легкой, добродушной насмешки.

А. Добросмыслов (19 век), русский ветеринарный врач Тургайской области, член Оренбургской ученой архивной комиссии

Интервью Джанибека Сулеева с автором сценария художественного фильма «Биржан-сал», писателем и музыкантом Таласбеком АСЕМКУЛОВЫМ


Искусство воинской касты


Первый вопрос традиционный: это датский фильм?

Нет. Хотя в этом году 175-летний юбилей великого певца, сколько-нибудь широко он не отмечался. Снять фильм о Биржане было мечтой всей жизни Досхана: и в его собственной семье, и в семье его жены Карагоз – певицы, озвучившей одну из песен в фильме, дочери писателя-интеллектуала Аскара Сулейменова – был культ Биржана. Достаточно сказать, что Досхан своего старшего сына назвал в честь певца Биржаном. Мне он заказал сценарий фильма 6 лет назад, затем 4 года пробивал его, в прошлом году летом в рекордно короткие для «Казахфильма» сроки – 2 месяца – снял основную часть. Съемки шли на родине певца, в Кокшетауской области. Потом монтаж, досъемка зимних эпизодов, озвучивание и пр. Вот и получилось, что фильм поспел аккурат к юбилею.


Следующий вопрос может показаться глупым, но все-таки, что такое «сал»?

Вопрос совсем не глупый, т.к. казахи давно уже забыли о сал-сери. В казахском языке сейчас «серілік» употребляется как синоним «жігітшілік», т.е. любовных похождений. Русскоязычные культурологи часто ставят знак равенства между сал-сери и артистической богемой. Однако корни этого явления уходят в глубь тысячелетий. В науке они исследовались выдающимся фольклористом Едиге Турсуновым, который возводит это явление к ритуальным мужским союзам первобытного общества (напомню, что его исследование относится к 70-ым годам прошлого века и было признано даже советской академической наукой). Мифолог Зира Наурзбаева путем структурного анализа фольклора реконструировала инициатические ритуалы сал-сери. В художественной литературе это явление было описано в романе М. Магауина «Кокбалак» (кстати, этот роман посвящен моему деду и учителю кюйши Жунусбаю Стамбаеву).

Процитирую текст, написанный как закадровый и выражающий для меня концепцию фильма, но не вошедший в него:

«1896 год. Для Запада и Востока в далеком средневековье остались рыцари и воспевающие их подвиги и их дам трубадуры. Они кажутся сном, романтической сказкой.

Великая Степь, породившая рыцарскую культуру Евразии, еще живет старыми идеалами. Сал-серы – остатки некогда могущественных рыцарских союзов древности – все еще совершают ритуалы посвящения в воины. Они все еще готовы быть острием копья своего войска, идти на битву как на долгожданное свидание с женщиной, весело и красиво умереть в своих вычурных шелковых одеждах, даже не потрудившись прикрыть их доспехами. Воины, музыканты и поэты в одном лице – они все еще воспевают Войну и Любовь, Смерть и Женщину. Казахи – последние кочевники Евразии – все еще боготворят и балуют их.

Но Казахская Орда стала колонией Российской империи. Национально-освободительные восстания потоплены в крови. Народ воинов утрачивает тысячелетние воинские традиции. Лишенные права ношения оружия сал-сери превращаются в артистическую богему. Новая элита, поднявшаяся благодаря службе российской колониальной администрации и торговле, не хочет более признавать традиционных привилегий разоруженных рыцарей.

Наш фильм – о последнем великом трубадуре Степи, о Биржан-сале, для которого красивая смерть на поле битвы осталась недостижимой мечтой…»


Итак, сал-сери – это воины, рыцари?

Да, это воины по своей природе и по происхождению, т.е. военная аристократия. Воинский путь имеет два главных архетипа – Любовь и Смерть (Эрос и Танатос, по Фрейду). Поскольку сал-сери были «смертниками», первыми вступали в битву, то в мирное время народ их баловал.

Особенность казахских сал-сери, возможно, связанная с нашей музыкальностью, в том, что профессиональные воины сами были поэтами и музыкантами. Т.е., например, в Европе трубадур лишь воспевал подвиги рыцарей и красоту их дам (кстати, институт трубадуров сформировался под влиянием мусульманской цивилизации, это факт, признанный европейской наукой), то у нас это было единое явление. Не только жырау – носители эпоса, такие как Казтуган (15 век), Доспамбет (16 век), Актамберды (17-18 века) – но и песенники-лирики, инструменталисты были великолепными воинами.


Как это не вяжется с нашим обычным представлением о музыканте – бледном субтильном создании не от мира сего. Но вы, наверное, правы. Меня всегда удивляло, что современные казахские музыканты и актеры в большинстве своем не только забияки, но и действительно хорошие рукопашники – кандидаты в мастера спорта по боксу, черные пояса по карате и т.д.

Да, это древний архетип, работающий на бессознательном уровне. Так вот, все профессиональное казахское искусство было создано воинами – сал-сери и жырау. Наше искусство – это по преимуществу искусство воинской касты. Оно возникает не из ритмизирующих возгласов трудового коллектива (да и труд скотовода индивидуален), как считается в нашей науке. Оно возникает из экзистенциальных переживаний воинов, увидевших Смерть в лицо и потому знающих цену Жизни, Любви, Красоты.


То есть у нас нет фольклора?

Есть, конечно, обрядовый фольклор, музыка, выражающая космогонические мотивы. Но этот фольклор развивается, живет собственной жизнью. Профессиональное искусство, в нашем случае, искусство воинов возникает совершенно другим путем. Смешно, когда дипломированные искусствоведы трактуют музыку, смысл которой совершенно очевиден, в русле советского музыкознания. Затем, соответственно, интерпретируют музыку и исполнители. Так, песня, где любимую девушку сравнивают с охвостьем боевого копья, превращается в пасторальный лубок о пастухах и пастушках, пересмеивающихся в кустах. Еще помнится несколько лет назад с помпой, усилиями кандидатов и докторов наук ради «высокой» цели пропаганды традиционной музыки сняли клип по старинной песне. В клипе парень едет на телеге с сеном и обнимается с молодухой, но и текст песни, и напев однозначно свидетельствуют, что это прощальная песня воинов, уходящих на войну. Радость этой песни – это не радость тайного свидания, а радость умереть за родину, умереть красиво, на глазах у всего войска.

Еще один интересный факт: казахские сал-сери были суфиями-бекташийа, т.е. военно-духовным орденом. Бектас-ата, которому они поклонялись, считается одним из учеников Ходжа Ахмеда Яссави. Орден бекташйя был очень силен среди тюрков-огузов. Члены этого ордена шли впереди османских войск во время штурма городов в Малой Азии. Серикбол Кондыбай реконструирует прототюркские корни тюркского суфизма, его роль в создании Казахской Орды.

Разумеется, когда в 19 веке мы стали колонией, перестали воевать, воинские традиции постепенно стали утрачиваться, а сал-сери, большей частью, вели жизнь артистической богемы: ездили по аулам, пели, играли на музыкальных инструментах, показывали всевозможные цирковые номера, пантомимы и пр. В память о прошлом они сохраняли ряд привилегий, в т.ч. право на известные вольности в обращении с девушками и молодыми женщинами даже в присутствии их родственников, право за дастарханом сидеть выше аксакалов, султанов и биев. Вообще, они считались носителями «құт» – небесной силы плодородия, богатства и счастья, которой одаривали окружающих.


Таласбек, возвращаясь к нашей теме, сал и сери – это одно и тоже?

Это почти синонимы. Биржана называли и сал, и сери. Но салы – это нечто более древнее, связанное с шаманством, ритуалами плодородия. Смотрите, к салам и сери в 19 веке предъявлялись следующие требования: хорошее происхождение, аристократическое обращение, щедрость (т.е. и благосостояние), приятная внешность, незаурядный музыкальный талант, сильный красивый голос. Они разъезжали с целой свитой циркачей, борцов-палуанов и пр.

Отличие лишь в том, что в поведении, внешнем виде сери не позволяли себе броской экстравагантности и вызывающей яркости, характерной для салов. Каждый сал придумывал для себя особую модель одежды из ярких тканей, используя даже детали детской и женской одежды (например, оберег – перья филина на шапке, в фильме Биржан временами появляется с белым шарфиком на шее, так оно и было. Эта деталь его одежды присутствует на фотографии из архива Алькея Маргулана). Сери были более сдержанны, утонченны, одежду они, как и салы, шили по особым моделям и из дорогой ткани, но с более тонким вкусом, не такую яркую. Затем, репертуар сери тематически не был столь обширен. Во время выступления они вели себя более сдержанно, артистично красиво, не позволяя себе актерских жестов и мимики.

Кстати, в фильме был показан тип носителя традиционной культуры, вообще не описанный в научной литературе и уникальный для нашей комплиментарной и метафоричной культуры. Бадик (его роль исполняет Дулыга Акмолда) – это человек, абсолютно лишенный «политкорректности», он в любой ситуации говорит правду, какой бы горькой и страшной она не была. Это что-то вроде ритуального грубияна, шута. На похоронах он вообще выражает соболезнование фразой «Побольше вам покойничков». Никто не имеет права оскорбляться, т.к. видимая грубость или жестокая правда представляют его благословение.


Если этот типаж не описан в литературе, откуда Вы его взяли?

В детстве я видел одного из последних казахских бадиков. Он был у нас в гостях и сказал моей приемной бабке: «У тебя никогда не было детей (на самом деле, он выразился гораздо жестче), поэтому ты жестока к детям».


Да, жестоко. Итак, фильм рассказывает о переломном для казахского искусства моменте, когда тысячелетний институт утрачивает свои позиции?

У Биржана есть такие строки «Дегенде біз қартайдық, біз қартайдық. / Қартайғанның белгісі, серттен тайдық» («Что ни говори, мы постарели, мы постарели, / Постарели так, что отреклись от принесенной клятвы (обета)»). Эти горькие слова о утрате пассионарности (если выражаться научно) казахским народом, его элитой мы использовали в фильме.


В одной из критических статей по поводу репертуарной политики «Казахфильма» говорилось что-то вроде того, что Биржан – один из тысяч певцов, и непонятен критерий выбора...

Так мог сказать только абсолютно неразбирающийся в музыке, в истории казахской культуры человек. В 19 веке певцов такого масштаба было лишь трое: в Арке рядом с Биржаном можно поставить лишь Ахана-сери, в Западном Казахстане – Мухита. О Ахане, кстати, Болатом Мансуровым был снят еще в советское время фильм «Тризна». Если мне закажут сценарий фильма о Мухите – буду только счастлив.

Затем, и творчество, и сама жизнь Биржана очень драматичны. Если сравнить его песни с песнями Ахана-сери, например, то можно увидеть, что творчество Ахана более рафинированное, окультуренное, находящееся в русле традиции, школы, в то время как Биржан представляет самородок в истинном смысле слова. Это грандиозный природный дар, вырывающийся за рамки традиции, открывающий новые миры эмоций, и это огромная жизненная сила, клокочущая подобно вулканической лавы. В то время каждый второй аркинский казах был хорошим певцом, но о Биржане есть легенда, что до тридцати-сорока лет он в руках домбру не держал. Однажды его родственники проснулись от ужасных криков, рева и, напуганные, бросились из аула в степь. Они вернулись к аулу, ведя с собой шамана и муллу, и услышали прекрасную, еще никем не слыханную песню. Мулла, пожав плечами, сказал «Это не ко мне», и развернулся обратно. Это лишь одна из легенд об обретении Биржаном певческого дара. Возможно, она выдумана, потому что в одной из песен Биржан – уже известный сал – поет о том, что ему двадцать лет. Но в любом случае она характерна для народного восприятия этого титана музыки.


Эта легенда используется в фильме?

Нет. Фильм повествует о последнем отрезке жизни певца. У нас в фильме умирающий Биржан вспоминает детство, когда ему во сне явилась Койбас-ана – женщина с овечьей головой, покровительница домбровой музыки в казахской мифологии – и предложила выбор между музыкальным даром и богатством.


Для человека той эпохи и огромной, как Вы говорите, жизненной силы Биржан умер довольно рано?

Есть сведения, что он умер не своей смертью, а от гангрены, начавшейся из-за натертых кандалами ран. Большинство салов-сери заканчивали свою «творческую карьеру» и «оседали» к среднему возрасту, некоторые же продолжали выступать лет до семидесяти, а то и больше. Но время изменилось, родственники Биржана уже считали для себя позором, что шестидесятилетний человек разъезжает по аулам с молодежью, увлекается молодыми женщинами и девушками. К тому же на Кояндинской ярмарке Биржан был избит почтовым егерем самого богатого и влиятельного в Арке волостного Азнабая. Гордый аристократ и баловень народа Биржан не выдержал этого унижения.

Если для меня был важен социо-культурный аспект, то для исполнителя главной роли Досхана Жолжаксынова был очень важен психологический аспект, он стремился показать психологию творческого человека: как зарождается идея песни, как она зреет в сознании певца. Сложнейшей задачей было показать любовь пожилого человека и юной девушки, чтобы не опошлить этого чувства, и к этому Досхан подошел очень деликатно, в русле казахской традиции, через иносказание. Еще одна большая его находка – изображение эгоцентризма художника, например, в эпизоде, где его жена прощается с ним как женщина, предлагает ему взять новую возлюбленную в младшие жены. Он же абсолютно не слышит ее, мурлыкая под нос новую мелодию, мелодию песни о своей последней любви. Досхану удался сложный многоплановый образ человека тонкой психологической организации, огромного таланта, мятущегося, увлекающегося и в тоже время по-своему мудрого, осмысляющего свое время и даже иронически наблюдающего за окружающим миром.


Для создания образа великого певца недостаточно создать его психологический портрет. Не так ли?

Да, одной из сложнейших задач был вопрос о исполнении песен Биржана. В общем-то Досхан сам хороший певец, и многие считали, что он сам должен был бы исполнять песни. Но, разумеется, поклоняющийся великому таланту Биржана актер не мог поступить подобным образом. Встал вопрос о дублере. В Европе, когда снимался фильм о Энрико Карузо, его исполнение дублировал конгениальный ему Марио Ланца. Но аркинская школа пения понесла невосполнимый урон во время голодомора 20-30 годов. Певца, хотя бы приближающегося по уровню к Биржану, у нас нет.


А каким был голос Биржана?

Судя по его песням с огромными перепадами в мелодии, у него был тенор с огромной амплитудой, высочайшая техника исполнения. Современники рассказывали, что пение Биржана слушали на отгонных пастбищах и в соседних аулах за 10-15 верст (верст, а не километров!) от места выступления. Даже если учесть, что в то время не было техногенных шумов, слышимость в степи была прекрасной, слух у людей – очень чутким (мой дед, например, рассказывал, что «слухачи» слышали звон стремян за 5 километров), то это феномен, которому нет аналогов.

Нужно было исходить из того, что есть. Досхан противился очевидному решению – привлечь к дубляжу лучшего на сегодняшний день исполнителя аркинской песни Еркина Шукиманова, т.к. считал его пение слишком рафинированным, академичным для дублирования такого необузданного, титанического таланта как Биржан. Кроме того, Еркин – очень известен среди знатоков, а Досхан – максималист, он создавал ленту, ориентируясь именно на знатоков казахской культуры, хотел поразить их, «открыв» новый голос. Мое предложение использовать записи патриарха аркинской песни покойного Жусупбека Елебекова он не принял, видимо, из тех же соображений. Звукорежиссер предложил ему синтезировать голос Биржана на компьютере, соединив несколько голосов, как при создании фильма «Кастрат Фаринелли». Это так же не устроило Досхана.

В течение 4 лет, пока Досхан готовился к съемкам, он неустанно собирал в провинции информацию о сильных певцах, ездил послушать их или вызывал их в Алматы за свой счет, предлагал им подучиться, привозил записи мне для обсуждения. Было очень много мощных от природы голосов, но большинство певцов страдали из-за отсутствия школы, у них были проблемы с вокальной или домбровой техникой, с интерпретацией.


Что это значит – «проблемы с интерпретацией»?

Один из молодых певцов, например, был отвергнут из-за пристрастия к микроинтонированию. Поясню. В европейской музыке, как известно, выделяют чистые тона и полутона. Казахская традиционная музыка, как и многие восточные традиции, работает с четвертыми и восьмыми тона, но это в основном в инструментальной музыке, где микротона позволяют раскрыть какие-то другие миры эмоций, сознания. Все это делается очень обдуманно и осторожно. В вокальном исполнении великие, например, тот же Жусупбек Елебеков, изредка, подчеркиваю, изредка могли «похулиганить», уклониться от чистого, основного тона. Сейчас же и у народников, и у эстрадников стало какой-то навязчивой идеей микроинтонирование, иногда чуть ли не вся песня исполняется таким образом, что создает впечатление дурного вкуса или чего похуже. Эта отвратительная привычка входит в кровь и плоть, от нее иногда невозможно избавиться, как и было в случае с кандидатом в дублеры.


А какая школа у Еркина Шукиманова?

В Семипалатинском музыкальном колледже он занимался у покойного Мадениета Ешекеева – лучшего ученика Жусупбека Елебекова. Затем в Алматинской консерватории он закончил курс у Бекболата Тлеуханова. К чести Бекболата, он оценил природные данные и школу Еркина и не стал ломать, переделывать его под себя, как поступают очень многие педагоги, а поддержал Еркина. В конце концов, дублером закономерно оказался Еркин. Досхан около месяца работал с ним в студии, в результате добился своего. Еркин создал совершенно новую интерпретацию песен Биржана, особенно, последней, прощальной песни, обращенной к сыну великого певца Темиртасу. Мы знаем записанную на пленку интерпретацию Жусупбека, когда старый человек как бы рассказывает, вспоминает о своем горе, о неволе, немеющих от оков руках. Еркин дублирует роль человека, который на двадцать-двадцать пять лет старше его. Молодой голос создает удивительный эффект: зритель понимает, что Биржан полон жизненных и творческих сил, но он должен умереть, потому что его время прошло, он бессилен против хода истории, человеческого невежества и корыстолюбия. И это метафора судьбы аркинской традиции, казахского искусства вообще.


Таласбек, спасибо за интересный рассказ. Мы вышли за отведенный объем, но не могу не задать еще один вопрос: на премьере в Алматы 3 сентября мы все были свидетелями, как еще за 30-40 минут до начала фильма кинозал «Алатау» был забит под завязку, проходы и карманы заполнены стоящими людьми, и они простояли так до конца фильма, не расходились и после того, как был включен свет, т.е. около трех часов. Еще больше людей были вынуждены вернуться, т.к. не смогли войти в зал. Мне кажется давно такого не было?

Да, я и сам был вынужден смотреть фильм стоя, т.к. пока давал интервью журналистам, мое место в первом ряду кто-то занял. Думаю, здесь сыграли свою роль и интерес к личности великого Биржана, и энтузиазм и энергия, вложенные в фильм Досханом Жолжаксыновым. В отличие от большинства режиссеров он думал не о фестивалях, мнении богемы и пр., а лишь о массовом, точнее, народном зрителе. Он отверг многочисленные предложения «профессиональных» сценаристов переделать сценарий по голливудским лекалам или для европейского зрителя, добавить «легкой эротики», мелодраматизировать под индийские фильмы и пр. Он полностью осознавал свою ответственность перед памятью великого певца, перед началом съемок поехал в Кокшетау, чтобы устроить ас памяти Биржана, искал его потомков, чтобы получить их благословение. К сожалению, могилы Биржана ему не удалось найти, т.к. в Советское время по ней прошел асфальтный каток. Потомки Биржана были репрессированы, и Досхану удалось в другом районе найти лишь одного восьмидесятилетнего аксакала, потомка того самого Темиртаса, которому посвящена финальная песня. Ответственность Досхана проявилась буквально во всем: точность в подборе типажей, этнографии костюмов и интерьеров, график и дисциплина во время съемок. Учитывались даже небольшие отличия в покрое головных уборов разных племен Среднего жуза в то время. Так собранно и целеустремленно еще никто на «Казафильме» не работал. После информационного просмотра в июле в Астане мне позвонил режиссер фильма «Прикосновение» Аманжол Айтуаров и сказал буквально следующее: «Наконец-то в Казахстане снят по-настоящему народный фильм, появился настоящий народный режиссер».


Еще раз спасибо, успехов «Биржан-салу» и будущим Вашим проектам.

«Известия-Казахстан», 2009

фильм трогает человека за душу перенося тебя в такую среду где все такое родное-родное.
думаю что после КызЖибек такого фильма в КЗ небыло,потрясающее фильм пересматривал 3-4 раза

romeo wrote:фильм трогает человека за душу перенося тебя в такую среду где все такое родное-родное.
думаю что после КызЖибек такого фильма в КЗ небыло,потрясающее фильм пересматривал 3-4 раза

мне тоже фильм понравился. не понравилась только Аша Матай. Мне кажется могли найти девушку действительно красивую на роль последней любви Біржан сала. не думаю что Біржан сал мог клюнуть на такую простушку как Аша Матай

негізі сал деген құдайдың шерісі болған ғой деймін. Әкесінің малын құртып ойын сауық құрғаннан басқа түк білмеген. Көпеевтің кітабында Шоң бидің Қуандық еліне асқа барғаны туралы бір әңгіме бар.Сол әңгімеде бір байдың ырбақай сал баласы туралы сөз қылады.

гулдерайым wrote:

мне тоже фильм понравился. не понравилась только Аша Матай. Мне кажется могли найти девушку действительно красивую на роль последней любви Біржан сала. не думаю что Біржан сал мог клюнуть на такую простушку как Аша Матай

Ну это уже Ваше женское соперничество

Встретила такую статью давней давности
Я даже не знала что такие страсти бушевали вокруг Сегиз Сери.

«Сегиз Сери и два казахских жуза»

Такая же ситуация наблюдается в сегодняшнем казахском обществе. На страницах газет «Жас Алаш», «Алтын Орда» и «Ана тiлi” идет самая настоящая война между представителями Младшего и Среднего жуза. Яблоком раздора послужил поэт и композитор ХIХ века Сегиз Сери Шакшанов. Он же, Мухамедханафия Бахрамулы Шакшаков, родился 1818 году в Северном Казахстане, выходец из Среднего жуза. В народе Сегиз Сери Шакшанова называли просто Сегиз. Ему приписывают такие уникальные произведения, как «Козы Корпеш- Баян сулу» и «Айман-Шолпан». Кроме того, он якобы успел написать множество замечательных куйев, как «Семсер» и «Садак». И по сей день казахский народ хорошо помнит и любит песню «Гаухар тас». Все эти факты можно найти в произведениях Т. Сулейменова. “Сегиз Сери”(Алматы “Онер” 1991 г.), в четвертом томе энциклопедии Казахской ССР ( 1989 г.), во множестве книг так называемых “сегизоведов” (“сегизтанушы”).

Оставляя большой след в развитии казахской литературы, Сегиз Сери, так же как, великие мыслители и ученые Чокан Валиханов, Ыбрай Алтынсарин прожил недолго. Акын, певец и батыр казахского народа Сегиз Сери Шакшанов умер 1854 году, в 36 летнем возрасте. По словам ученых -литературоведов Сегиз Сери за свою короткую жизнь успел сделал много хорошого своему народу и прошел очень трудный, и сложный путь. В частности, он не находил поддержку в Среднем жузе, в котором родился и вырос. По этой простой причине Сегиз Сери покинул родные края и ушел на земли Младшего жуза, к родственникам по линии матери. Там он жил, мыслил, там рождались шедевры казахской литературы . Так гласят легенды в советское время возведенные в ранг официальных историй. В народе Сегиз Сери очень любили, наизусть знали его легенды, с большим удовольствием исполняли его песни и кюи. Но все эти произведения из-за отсутствия письменности оставались только в памяти народа. Дело Сегиз Сери продолжили ученики. Одним из таких последователей считается Биржан Сал, поэт, композитор и знаменитый импровизатор, который слогал про Сегиз Сери стихи и песни. Однако, все это осталось в прошлом.

Сегодня же, в начале ХХI века отдельные представители Младшего жуза через переодические издания ставят под сомнение существование Сегиз Сери. Литераторы и ученые Средного жуза доказывают обратное. Литературный спор перерос в трайбалисткие дрязги. Вот, что самое страшное. На страницах газет - “Алтын Орда” и “Ана тiлi” высказывается мнение, что Сегиз Сери не было, что это только легенда или сказка литераторов Среднего жуза. По их мнению, если бы он и был, то про него упомянули бы знаменитые поэты казахского народа, - Магжан Жумабаев, Сакен Сейфуллин или еще кто-нибудь. В доказательство “антисегизовцы” приводят архивные материалы этих мыслителей и поэтов.

В свою очередь защитники же Сегиз Сери перечисляют книги, где описаны труды и жизнь этого акына, кивают на стихи Биржан Сала. Но “идеологам” Младшего жуза этого мало, они требуют документальных доказательств. Авторы газет “Ана тiлi” и “Алтын Орда” считают, что стихов у Биржан Сала про Сегиз Сери не было; потому что строение этих стихов не соответствует требованиям поэзии, якобы вместо Биржан Сала песню про Сегиз Сери могли сочинить нынешние защитники Сегиз Сери, то бишь литераторы Среднего жуза. При этом нужно отметить, что “Ана тiлi” большое место для высказывания в газете дает авторам из Младшего жуза, а защитникам автора “Козы Корпеш-Баян Сулу” в лучшем случае одну колонку. Актюбинская газета - “Алтын Орда” полностью игнорирует мнение литераторов Среднего жуза. Поскольку клан среднего жуза оттеснен от газетного дела республиканского масштаба, сложилась борьба не по правилам. На это есть свои причины. Все перечисленные выше газеты принадлежат представителям Младшего жуза. “Ана тiлi” в отличие от “Алтын Орды” - государственная газета, но возглавляет издание Мереке Кулкенов, выходец из того же жуза, что редактор “Алтын Орда”.

Таким образом, защитники Сегиз Сери, а точнее выходцы Среднего жуза остались без трибуны. Между тем литературный президиум Старшего жуза не вмешиваясь, тихо наблюдает за происходящим. Из-за героя, которого давно нет, изо дня на день в казахском обществе процветает трайбализм.

Недавно бывший бизнесмен, ныне депутат мажилиса Булат Абилов и вице-премьер Имангали Тасмаганбетов в Союзе писателей вручали премии “Алаш” казахским литераторам. Мероприятие проигнорировали члены Казахского Пен-клуба. Некоторые печатные издания связали это с общим упадком в литературе. Но тут есть и другая причина, писательский цех разделен. И именно писательская среда стала источником трайбализма, имеющие глубокие, экономические корни.

В советские времена родоплеменных разногласии не было, если и были, то они дремали. За десять лет независимости республики старая болезнь казахского общества снова набирает обороты.

Президент Нурсултан Назарбаев в своих выступлениях призывает к единству: - “Алтау ала болса, ауыздагы кетедi, тортеу тугел болса, тобедегi келедi”. Данную древнюю идиому скотоводов, предков казахов, президент говорил не один раз. Однако, его мало кто прислушивается. Трайбализм продолжает процветать не только в среде писателей, но и в административно-управленческой среде. В потверждение этому можно отнести еще одно мероприятие.

Двадцать восьмого апреля этого года в алматинском Центре культурной политики прошла встреча двух противников. Участвовали в этом мероприятии, в основном, выходцы из Среднего жуза - литераторы, ученые, потомки Сегиз Сери. А Младший жуз представлял сотрудник Института Литературы Сериккой? Косанов и молодой ученый Шамшидин Керим. За круглым столом противники и защитники Сегиз Сери спорили: был такой поэт или не было его он или не был. Но спор очень скоро перерос в разговор на повышенных тонах. Дисскусии не получилось.

По мнению профессора Тусынбека Какишева, газета “Алтын Орда” спекулирует на этой теме в целях увеличения тиража . Редакторы “Алтын Орды” добились своего, газету читают и люди спорят между собой. Но, этот успех обеспечен ценой единства общества. “Сегизоведы” считают себя правыми на все 100 процентов. “ Во- первых, Сегиз Сери действительно был, и на то есть доказательства. Во-вторых, кощунственно беспокоить дух предков.В третьих, спор создает благоприятные условия для трайбализма в казахском обществе”. На что молодой ученый – выходец из Младшего жуза потребовал архивные документы Сегиз Сери Шакшакова. В течение двух часов сегизоведы убеждали антисегизовцев в неправильности их поступков.Однако, молодой ученый начал приводить в примеры мнения других более опытных и авторитетных ученых. В конце- концов писатели, которые в свое время занимались изучением творчества Сегиз Сери, заявили, что Шамшидин Керим не имеет собственного мнения. Аксакалы готовы были разорвать циничного молодого человека на куски. И он бежал. В буквальном смысле. После перерыва удар взял на себя сотрудник Института Литературы Сериккой? Косанов. Этот молодой человек по сравнению с Шамшидином Керимом, жестко требовал только архивные доказательства. Вынь и положь!Вместо культурной дискуссии случился обычный аульный раздрай. Только уже в ранге официального диспута…. Пока казахские литераторы выясняют друг с другом, на юге крепнет ваххабизм. Здесь уже станет не до Сегиз Сери!

http://www.zonakz.net/articles/13517?mode=reply

Сегиз Сери вроде учился в кадетской школе. Читала где то что в тот год когда Сегиз выпустился из кадетской школы, родился Чокан Валиханов. Валиханов пошел в ту же школу позже. Сегиз получил чин офицера но служить в царской армии не стал. Говорят ему поручили стать командиром карательного отряда. Не понимаю почему нет о нем сведений в архивных документах.

Где то читала что современный вариант эпоса Кыз Жибек также был написан Сегизом.

Продолжение истории:

Если взять в чистом виде споры, связанные с именем Сегиз Сери Шакшанова, самым естественным выходом для их урегулирования было бы обращение к профильным ученым и создание соответствующей комиссии из них. Такую задачу на себя должно было взять на себя министерство образования и науки.

В 2001 году, когда этот конфликт полыхал со всей силой, министром была Ш.Беркимбаева, уроженка Алматинской области. Потом ее на этом посту сменил Ж.Кулекеев, происходящий из Жамбылской области. Они, видимо, не захотели выступить в этом споре в качестве третьей, примиряющей стороной, и отдать приказ о создании соответствующей научной комиссии. Хотя именно они - в силу своего происхождения – более всего подходили на роль судей в этом конфликте. Спорящие стороны апеллировали к министерству образования и науки с тем, чтобы оно разобралось в предмете спора и вынесло свое решение.

Их обращения игнорировались до тех пор, пока министром образования и науки не стала Б.Айтимова. Соответствующая комиссия была создана в качестве ответа на просьбу исследователя Борибая Картена из Актобе на имя Б.Айтимовой и председателя комитета по контролю и аттестации в системе образования и науки. По результатам ее работы была составлена справка, призванная положить конец продолжающимся вот уже 30 лет спорам вокруг имени Сегиз Сери. Она была опубликована в печати. Кстати, справка эта подписана не кем-то из ученых казахского происхождения, а русским человеком. Одно это весьма красноречиво свидетельствует о том, насколько болезненным является этот конфликт для всего казахского общественного сознания.

Б.Айтимова в силу полномочий, которыми обладала тогда, взяла на себя ответственность за принятие единственно правильного решения по разрешению этого давнего спора. Поскольку результат работы комиссии подтвердил правоту сторонников Младшего жуза в этом конфликте и неправоту сторонников Среднего жуза, у последних она, по всей видимости, вызвала сильнейшую неприязнь. И тут взяла слово казахская и русскоязычно-казахская пресса, практически всецело контролируемая среднежузовцами. Б.Айтимова была “наказана” ими по полной программе. В качестве подходящей даты было избрано надвигавшееся 20-летие событий декабря 1986 года, а как “повод” - одно из ее тогдашних выступлений. И чтобы меньше было подозрений по поводу того, что все это организовано и скоординировано из единого центра, первой с “разоблачением” Б.Айтимовой выступила крайне-оппозиционная казахская газета. Вот и вся история.

http://demo40.nm.kz/articles/17001?mode=reply

Получается Сегиз Сери никогда не было?

Поскольку клан среднего жуза оттеснен от газетного дела республиканского масштаба, сложилась борьба не по правилам.

И тут взяла слово казахская и русскоязычно-казахская пресса, практически всецело контролируемая среднежузовцами.

Два предложения, противоречащих друг другу, говорят о том, что история "войны между Средним и Младшим жузом" высосана из пальца. Обращение к русскому "арбитру" и участие сайта zonakz говорят кем именно.

VIPER wrote:

Поскольку клан среднего жуза оттеснен от газетного дела республиканского масштаба, сложилась борьба не по правилам.

И тут взяла слово казахская и русскоязычно-казахская пресса, практически всецело контролируемая среднежузовцами.

Два предложения, противоречащих друг другу, говорят о том, что история "войны между Средним и Младшим жузом" высосана из пальца. Обращение к русскому "арбитру" и участие сайта zonakz говорят кем именно.

Первую статью и вторую статью написали разные авторы.Я сократила некоторые моменты когда постила. ВТорая была ответом на первую статью. Первая обвиняла Младший жуз, а вторая кажется "защищала" Младший Жуз.
А то что война высосана из пальца ясно так как мы живущие здесь не слышали ничего про эту войну.
Все таки интересно Сегиз Сери существовал или нет? Мне казалось что он эталон казахского рыцарства: учился на офицера, был поэтом композитором, дастаны писал ставшие классикой казахской литературы. а тут кто то смеет ставить под сомнение его жизнь и творчество.

Я тоже слышал устные предания (от представителей атгай-караулов, сам Сері говорят из кереев,они мне сказали )про Сегіз сері что кадетом был и про Гаухар умершой от огнестрелного ранения, и про его участие в востании Исатая и Махамбета,и про спор между Сері и Исатаем о тактике и стратегии восстания.
И мне интересно неужели человек про которого сложено столько легенд практически в недавнем прошлом всего лишь миф?
каковы мотивы сторон вот в чем вопрос, с чего вдруг младшежузовцы нападают на Сері?

romeo wrote:
каковы мотивы сторон вот в чем вопрос, с чего вдруг младшежузовцы нападают на Сері?

Мотивы как мне кажется такие что не поделили Орта жуз и Киши жуз литературное наследие. Ведь чуть ли не официально стали говорить будто бы эпосы как Кыз Жибек, Айман-Шолпан еще другие были сложены именно Сегиз сери, представителем Среднего Жуза. Якобы сложить эти дастаны попросили сери абулхаириды,султаны Младшего Жуза. Это возмущает представителей младшего жуза. Они говорят как будто в младшем жузе не было своих поэтов, как будто станут слутаны просить воспеть героев из карасуйеков.
это только мое предположение. аргументов сторон я не встретила в интернете

Сегіз сері (1818-1854) – шын аты — Мұхамедқанапия Баһрамұлы Шақшақов.

Өмірбаяны

Арғы атасы Қожаберген — әрі ақын, әрі әнші, әрі батыр кісі екен. Қалмақтармен шайқаста қол бастап, көзге түскен. “Ақтабан шұбырынды” заманының ұлы ескерткіші — “Елім-ай” дастаны мен әннің иесі. Өз әкесі Баһрам батырлығына қоса білімді, діндар адам болған. Баласын жастайынан мұсылманша өзі оқытып, мылтық атуға, садақ тартуға, найза шаншуға, қылыш шабуға, ат өнеріне, балуандықтың айла-тәсілдеріне баулыған. Кейін талапты жігіт қамшы өруден бастап, киіз үйдің шаңырақ, керегесін, аттың ер-түрманын, өмілдірік-тартпасын, жүгеніне дейін өзі жасайтын шеберге айналған. “Сегіз” деп ат қойған — жеңгелері. Себебі, ағаларына ілесіп аңга барып жүргенде сегіз жастагы Мұхамедқанапия оқтап берген мылтықпен қашқан киікті атып түсіріпті. Он үш жасынан домбыра тартып ән айтатыны, есейе келе бүркіт, қаршыға баптап, жүйрік ат ұстайтыны байқалған соң “сері” деген ат қосылған. Сегіз он жеті жасында қазіргі Қостанай облысының “Құсмұрын” деген жерін қоныс етіп отырған аға сұлтан Шыңғыс Уәлихановтың ауылына қыдырып келеді. Серінің жан-жақты өнерін тамашалаған Шыңғыс дүниеге жаңа келген сәбиіне соған ұқсап өсер ме екен деген тілеумен Мүхамедқанапия деп азан шақыртып ат қояды. Шоқанның шілдехана тойын арнайы шақырылған Сегіз сері бастады деген дерек бар. Омбыдағы орыс әкімдері оны қазақтың ру басыларымен, беделді билерімен келісім сөз жүргізу саясатына пайдалангысы келген.

Түпкі мақсаттары — халықтың ең шүрайлы жерлерін тартып алу екеніне ерте көзі жеткен Сегіз әуелі ауызекі наразылық білдіреді, қисыны келмеген соң атқа қонады.
Соғыс кездері

Айналасына жігіт жинап, отаршылардың мекен-жайына ойран салады, соғыс өнерін жетік білетін ол мүздай қаруланған әскерден де қорықпай жол торып, аңдып жүріп соғысады, талай рет жеңіске жетеді. Бірақ екі жақтың күші тең емес еді. Патша әкімдері оны ұстап қамауға, алыс Сібірге айдауға, қарсыласса атып тастауға жарлық береді. Сегіз Нияз сері деген сенімді жолдасымен бірге Сырдария жаққа қоныс аударуға мәжбүр болады. Той-думаны көп Сыр бойында жас жігіттің асыл қасиеттері жарқырап ашылған. Көпшілік жиналган жердің көркіне айналып, жақсы көрген қыздарға арнап, талай тамаша әндер шығарған. Ерлігімен көзге түсіп, Бүхара, Хиуа жақтан қарумен келіп, бейбіт елдің мал-жанын тонайтын қарақшыларға қарсы жасақ ұйымдастырады, басқыншылардың талай рет бетін қайтарып, кек алған.

Алайда бүл жақта да көп тұрақтау қиын-түғын, артында қуғын бар. Өзіне ерген жігіттерді бастап, ол Батые Қазақстан жаққа жол тартады. Жайық өзені мен Нарын қүмында бүл кезде патша, хан саясатының озбырлығына қарсы наразылық оты лаулап келе жатқан. Бүл ел Сегіздің нағашы жүрты болғандықтан ішке оңай сіңеді. Исатай, Махамбет бастаған көтерілісшілерге әскери кеңес береді.

Бүл жақта да түрақтай алмай, Кавказдағы елдерге өтеді, атақты Шәміл бастаған мүсылмандар көтерілісіне катысады. Соңынан Иран, Ауғанстан жаққа кетеді. Ақырында төрт жылдан кейін Сыр бойына қайтып оралады.

Мұз жастанып, қар төсеніп, жорықта жүрген жылдарында өкпесіне суық тигізіп, Сегіз 36 жасында (1818 жылы туған) ауырып қайтыс болады. Нияз сері, Біржан сал, Жаяу Муса, Нүржан т. б. шәкірттері ол туралы арнау өлең шығарып, жоқтау жазған. Оның қайғылы махаббаты жайында шөкірттері “Мақпал-Сегіз” деген бірнеше дастанды жарыса жазып, елге таратқан.

Сегіз серіні бүгінгі үрпақтары әлі күнге дейін жөнді тани алмай келеді. Шындыққа жүгінсек, ол — қазақ сал-серілерінің атасы![1]
Шығармашылық өмірі

Соғыс өмірі “Қашқын келбеті” деген дастанында өлеңмен баяндалған. Ақмешітке келген соң Арқадан Сыр бойына қатынап жүрген адамдар арқылы елдегі атақты болыс-билерге сөз салады. Омбы генерал-губернаторына беделі өтетін ага сұлтан, билердің көмегімен кешірім алып, Солтүстік Қазақстандагы қазіргі Жамбыл ауданына қарайтын Гүлтөбе — Маманай деген жердегі ата қонысына келеді. Көп ұзамай өзі қалаган Ырысбике деген қызға үйленіп, балалы-шағалы болған.

Серілік, салдық туын тігетіні де осы кез. Бозбала шағында Біржан сал, Жаяу Муса, Үкілі Ыбырай, Нүржан Наушабаев, Ыбырай Алтынсарин тағы басқалар Сегіз серіден әр түрлі өнер үйреніп, бата алған. Оның әндерін жалпақ елге жаюшылар да — солар. Көп шәкіртінің бірі Жаманқүл Дәндібайүлы; “‘Елу бес өнін Сегіздің өзім елге тараттым“, “Қырық бес күйін Сегіздің тартып бердім әр жерде“, “Тарап кетті халыққа жүзден астам…” — деп жырлаған. Соған Караганда Сегіздің біз білмейтін әндері көп, талайы бүрынғыша “халық әні” делініп немесе басқа сал-серілердің қанжығасында кеткен тәрізді. Ал күйлерін зерттеген ешкім жоқ. Оның “Ер Исатай”, “Жорық”, “Қашқын келбеті”, “Өкініш”, “Ақылсыз шаһзада”, “Ақбүлақ” атты жыр-толгаулары, дастандары Ғылым академиясының қолжазба қорында жатыр. “Ер Тарғын”, “Қыз Жібек”, “Айман-Шолпан”, “Қозы-Көрпеш — Баян сүлу”, “Қамбар батыр” сияқты жыр-дастандардың Сегіз жырлаған нүсқаларын Жүсіпбек Шайхысламүлы Арқа жақты аралап жүріп, хатқа түсірген де, Қазанда өз атынан бастырған.[2]
Шығармашылығы
“Қашқын келбеті”,
“Ер Исатай”,
“Жорық”,
“Қашқын келбеті”,
“Өкініш”,
“Ақылсыз шаһзада”,
“Ақбүлақ”,
“Ер Тарғын”,
“Қыз Жібек”,
“Айман-Шолпан”,
“Қозы-Көрпеш — Баян сұлу”,
“Қамбар батыр”
Шәкірттері
Нияз сері,
Біржан сал,
Жаяу Муса,
Нұржан
Уикипедия — ашық энциклопедиясынан алынған мәлімет

http://www.kerey.kz/

Был документальный фильм про великого композитора Қазанғап Тілепбергенұлы.

Родился он в Приаралье. Про род его не знаю, но Википедия пишет что он родом из Старшего Жуза род Шанышқылы. Честно говоря в Приаралье я ни одного человека из Старшего Жуза не видела. У нас в краях даже людей из Байулы нет. Удивлена крайне что Казангап из Старшего Жуза. Надо будет поисать инфо.

В фильме говорили про целую серию кюев Казангапа посвященных его возлюбленной Балжан. Дело было так что в каком то ауле на западе Казахстана молодой композитор увидел молодую девушку Балжан. Влюбился, признался, добился ответной любви и молодые договорились пожениться. Для этого Казангап должен был на следующий год вернуться с калымом и с представителями своей семьи для сватовства. Но у Казангапа дела не сложились, калым собрать не получилось и вернулся он к возлюбленной своей через два года. Приехал как раз на свадьбу своей девушки с другим. Пока Казангап собирал калым кто то другой успел засватать девушку и увозит ее к себе. Девушка сказала Казангапу так: Вы ведь знаете как коротка вольная жизнь девушки. Мы с вами договаривались, я сдержала слово. Ждала вас. Не приехали вы. В качестве айыпа я вас прошу каждый год приезжать ко мне в аул и посвящать новый кюй в честь меня.
Казангап дал слово и сдержал это слово. Каждый год или два он приезжал к своей возлюбленной и сочинял кюи. Так появились кюи: "18 жасар Балжан қыз", "“Рұқсат берші, Балжан қыз”","Балжан келін", “Балжанның жыр күйі”, и т.д. Даже есть кюй "Балжан қатын", сочиненный в те времена когда юная Балжан стала большой матроной, матерью семейства.

Избрание возлюбленной и хранение в сердце верности этой возлюбленной, воспевание возлюбленной долгие годы это ведь верный признак культуры рыцарства, культуры сал сері. Қазанғап для меня сері высшей категории хотя жил он всегда бедно и его произведения пронизаны грустной лирикой.

кюй Көкіл
http://dombra-music.kz/kz/music/kokil-kazangap.html