Home
В Турции сбываются сценарии генералов
Российский политолог Станислав Тарасов
В турецких СМИ стали активно муссировать тему отставки министра иностранных дел Турции Ахмеда Давутоглу в связи с его сирийской политикой. О вероятности такого хода событий ИА REGNUM писало еще в мае месяце. Ныне же эта идея - в разных вариациях - звучит уже открыто в устах многих политиков, но прежде всего, оппозиционных. Так зампред главной оппозиционной Народно-республиканской партии (CHP) Турции Гюрсен Текин в эфире телекомпании CNN Turk, подтвердил, что в политическом закулисье считают, что Давутоглу " создал головную боль не только для партии "Справедливость и развитие", но и для всей Турции, и ныне Эрдоган готовится сместить его с занимаемой должности". Оппозиционер утверждал, что Давутоглу провалил внешнюю политику Турции, а на этой должности его сменит Намык Корхан, который, по словам Текина, "является важным лицом для внешней политики Турции". Ранее группа депутатов той же турецкой оппозиционной НРП ужа выражала вотум недоверия министру. По сообщению газеты Cumhuriyet, в их заявлении в парламент, в частности, говорилось: "Из-за неудачной деятельности министра Давутоглу окружающие страны обвиняют Турцию и выступают с угрозами в адрес страны. Возникли новые проблемы с соседними странами, а Турция находится на пороге войны, лишена возможности вести независимую политику, национальная безопасность страны находится под угрозой". А недавно сбитый в воздушном пространстве Сирии самолет-разведчик стал еще одним поводом для лидера НРП Кемаля Кылычдароглу сделать заявление, что "в истории Турции не было ни одного политического деятеля, который обращался бы к странам Востока от имени Запада, как это делают Эрдоган и его министры".
Истину, что в большой политике часто не бывает дыма без огня, подтвердил и тот факт, что на днях глава МИД Турции Ахмед Давутоглу устроил трехчасовую встречу с журналистами, на которой он озвучил свой главный, но многозначительный тезис: " У меня нет личной политики, я осуществляю политику турецкого правительства". Это - открытый намек на то, что и в правящей партии Турции появились силы, которые пытаются списать все провалы во внешней политике страны только на главу МИД, сделать из него "козла отпущения".
То, что в руководстве Турции идет подковерная жесткая политическая борьба догадывались многие эксперты. Вершиной айсберга можно считать заявление, сделанное в конце июля советником президента Турции Ахметом Севяром о возможности Абдуллы Гюля баллотироваться еще на один президентский срок. Правда, зампредседатель правящей партии Хусейн Челик пытался скорректировать этот выпад со стороны президента. В интервью газете Milliyet он уверял, что "между Гюлем и Эрдоганом имеются глубокие дружеские и братские отношения, которые не будут пожертвованы из-за борьбы за должность", что "дружба этих людей прошла много испытаний, и если Эрдоган будет кандидатом в президенты, то Гюль свою кандидатуру не выставит". Тем не менее, аппарат президента публично дал понять, что во взаимоотношениях между главой государства и премьер-министром не все выглядит однозначно.
Существуют и другие признаки противостояния Гюль-Эрдоган. Находящийся в тюрьме по обвинению в подготовке государственного переворота (операция "Balyoz" ("Кувалда") контр-адмирал Фатих Ильгар выложил в Twitter звукозапись, где утверждается, что "между Гюлем и Эрдоганом идет борьба, в результате чего один из них покинет политическое поле, и что турецкие вооруженные силы подготовились к подобному развитию событий. Этот разрыв достигает своего пика".
В каком же лагере в этой ситуации оказался глава МИД Давутоглу? До недавнего времени триумвират Эрдоган-Гюль-Давутоглу называли "одним из самых главных факторов в новейшей ближневосточной истории". Потому, что он осуществлял турецкую внешнеполитическую концепцию - "ноль проблем с соседями". Первоначально эта доктрина воспринималась в качестве стремления Турции создать благоприятные внешние условия для проведения политики модернизации, отказа от изоляционистской политики с сохранением стабильности в регионе. При этом Анкара отдавала себе отчет в том, что ей необходимо иметь конструктивные, доверительные отношения с действующими геополитическими и региональными центрами силы. Используя огромный опыт лавирования и накопленное веками дипломатическое мастерство, Турция могла говорить об огромных успехах в своей внешней политике. Шел бурный политический, а затем и экономический роман с Россией, выстраивались взвешенные отношения с Ираном и Сирией, налаживались отношения и с Китаем. Эти факторы турецкая дипломатия справедливо внесла в актив доктрины "стратегической глубины", что выводило ее на уровень ведущей региональной державы. Именно эту позицию и зафиксировал в своем уже упомянутом трехчасовом интервью Давутоглу. "В первые годы моего пребывания в должности министра наша страна имела посольства лишь в 93 странах мира, - говорил он. - Теперь это число составляет 131. Во-вторых, отмена въездных виз в Россию казалась чем-то неосуществимым, а сегодня это реальность. Мы сумели также обеспечить вовлеченность нашей страны во все международные структуры". Кстати, неслучайно в 2010 году по версии журнала Time, Давутоглу в паре с вице-премьером Турции Али Бабаджаном вошел в список ста самых влиятельных личностей мира. Как писала газета Zaman, "в то время, как Европа борется с финансовым кризисом, а арабский мир затянут в политические конфликты, Турция стала региональным примером экономического роста и демократизации, как во внутренней, так и во внешней политики". Роль архитектора новой внешней политики Турции сыграл 53-летний министр иностранных дел Турции Ахмед Давутоглу, который заслужил международный авторитет за свою "неутомимость и трудовую этику".
Что же произошло дальше? Как считает экс-генеральный директор Министерства промышленности и торговли Турции, автор книги "Затопленные Западом", политолог Бюлент Эсиноглы, "где-то в начале 2011 года внешняя политика правящей партии стала прикрываться госдепом США, что нашло прямое отражение во многих заявлениях министра иностранных дел Турции Ахмеда Давутоглу". То есть, Давутоглу то ли примкнул полностью к Эрдогану, то ли повел свою игру, балансируя между двумя "центрами", что сказалось, в частности, в его решимости подписать известные Цюрихские протоколы по урегулированию отношений с Арменией. Но затем, как утверждает Эсиноглы, "Эрдоган стал идентифицировать ситуацию в регионе только с американским проектом "Большой Ближний Восток" (ББВ), и заставил своего министра иностранных дел смотреть на все проблемы региона "через это геополитическое окно". В итоге, как только начался феномен "арабской весны", Турция резко сменила векторы в собственной ближневосточной политике. Выступая перед парламентариями, глава МИД Давутоглу уже констатировал: "В настоящее время рождается новый Ближний Восток, где Турция - хозяйка, она находится в авангарде перемен, способна определить будущее Ближнего Востока, как лидер нового регионального порядка". При этом он предложил новый термин для обозначения турецкой внешней политики - "разумная мощь", что быстро привело не только к конфронтации почти со всеми соседями, но и лишило турецкую дипломатию интеллектуальной составляющей, потере возможности грамотно приспособиться к складывающейся сложной политической обстановке в регионе. Стала очевидной завышенная оценка мощи Турции, ее недооценка возможностей для демонстрации своего влияния в регионе со стороны иных центров силы, в частности, со стороны России, Китая и Ирана. Именно этот фактор все больше и больше стал толкать Турцию, в объятия Запада, который прямо на глазах превращал ее в инструментарий осуществления проекта "Большой Ближний Восток", с другой - вводить страну в зону потенциальной региональной дестабилизации. Так, Турция вначале поддерживала Каддафи, призывала западные страны не вмешиваться в происходящие в Ливии события. Но затем Анкара "неожиданно" изменила свое отношению к Ливии. Точно так же Анкара вначале поддерживала своего союзника президента Сирии Башара Асада, затем "передумала".
Сложилась ситуация, при которой силы, пришедшие к власти в странах победившей "арабской весны", стали негативно воспринимать Турцию. Точно такая же динамика наблюдается и в отношениях Турции с соседним Ираном. Турки подписали с США соглашение по размещению на своей территории радаров раннего оповещения, входящих в противоракетную систему ЕвроПРО, что вывело ее на уровень противостояния сразу с Ираном и фактически с Россией. В итоге, как писала турецкая газета Radikal, "Турция под давлением США стала возвращаться к внешней политике периода "холодной войны".
Но главный состоявшийся геополитический феномен все же в другом. Теперь если курды Турции, Сирии, Ирака и Ирана объединятся, то для Анкары начнется настоящий геополитический кошмар в виде создания независимого Курдистана и неминуемой потери части своей территории. "Мы не позволим формирования террористической структуры возле нашей границы, - заявил Ахмед Давутоглу, выступая по турецкому телевидению. - Мы оставляем за собой такое право... кто бы это ни был - Аль-Кайеда или Курдская рабочая партия. Мы считаем это делом национальной безопасности и предпримем все необходимые меры". То есть, если раньше под террористами в Турции подразумевали только курдских боевиков, то теперь она стала убежищем и для "Аль-Каиды". С аналогичным заявлением недавно выступил премьер-министр Эрдоган. Только заметим, что дестабилизация обстановки в Турции и вокруг нее входит, как в сценарные разработки американского проекта "Большого Ближнего Востока", так и является одним из озвученных турецкими СМИ вариантов операции "Бальоз", когда в силу "чрезвычайных обстоятельств" вступает в действие военный фактор, и власть в стране постепенно перетекает в руки генералов. Так что именно проблемы внешней политики стали разваливать внутренний баланс политической власти в стране.
Но пока, похоже, готовится вариант отставки только главы МИД Давутоглу. Что же касается оппозиции, инициирующей публично этот процесс, то вряд ли она предложит реальную альтернативу внешней политики, а призывы вернуться обратно к политике статус-кво, будут означать либо реанимацию идей Кемаля Ататюрка, либо новый курс, осуществляемый уже генералами.
Российский политолог Станислав Тарасов
В турецких СМИ стали активно муссировать тему отставки министра иностранных дел Турции Ахмеда Давутоглу в связи с его сирийской политикой. О вероятности такого хода событий ИА REGNUM писало еще в мае месяце. Ныне же эта идея - в разных вариациях - звучит уже открыто в устах многих политиков, но прежде всего, оппозиционных. Так зампред главной оппозиционной Народно-республиканской партии (CHP) Турции Гюрсен Текин в эфире телекомпании CNN Turk, подтвердил, что в политическом закулисье считают, что Давутоглу " создал головную боль не только для партии "Справедливость и развитие", но и для всей Турции, и ныне Эрдоган готовится сместить его с занимаемой должности". Оппозиционер утверждал, что Давутоглу провалил внешнюю политику Турции, а на этой должности его сменит Намык Корхан, который, по словам Текина, "является важным лицом для внешней политики Турции". Ранее группа депутатов той же турецкой оппозиционной НРП ужа выражала вотум недоверия министру. По сообщению газеты Cumhuriyet, в их заявлении в парламент, в частности, говорилось: "Из-за неудачной деятельности министра Давутоглу окружающие страны обвиняют Турцию и выступают с угрозами в адрес страны. Возникли новые проблемы с соседними странами, а Турция находится на пороге войны, лишена возможности вести независимую политику, национальная безопасность страны находится под угрозой". А недавно сбитый в воздушном пространстве Сирии самолет-разведчик стал еще одним поводом для лидера НРП Кемаля Кылычдароглу сделать заявление, что "в истории Турции не было ни одного политического деятеля, который обращался бы к странам Востока от имени Запада, как это делают Эрдоган и его министры".
Истину, что в большой политике часто не бывает дыма без огня, подтвердил и тот факт, что на днях глава МИД Турции Ахмед Давутоглу устроил трехчасовую встречу с журналистами, на которой он озвучил свой главный, но многозначительный тезис: " У меня нет личной политики, я осуществляю политику турецкого правительства". Это - открытый намек на то, что и в правящей партии Турции появились силы, которые пытаются списать все провалы во внешней политике страны только на главу МИД, сделать из него "козла отпущения".
То, что в руководстве Турции идет подковерная жесткая политическая борьба догадывались многие эксперты. Вершиной айсберга можно считать заявление, сделанное в конце июля советником президента Турции Ахметом Севяром о возможности Абдуллы Гюля баллотироваться еще на один президентский срок. Правда, зампредседатель правящей партии Хусейн Челик пытался скорректировать этот выпад со стороны президента. В интервью газете Milliyet он уверял, что "между Гюлем и Эрдоганом имеются глубокие дружеские и братские отношения, которые не будут пожертвованы из-за борьбы за должность", что "дружба этих людей прошла много испытаний, и если Эрдоган будет кандидатом в президенты, то Гюль свою кандидатуру не выставит". Тем не менее, аппарат президента публично дал понять, что во взаимоотношениях между главой государства и премьер-министром не все выглядит однозначно.
Существуют и другие признаки противостояния Гюль-Эрдоган. Находящийся в тюрьме по обвинению в подготовке государственного переворота (операция "Balyoz" ("Кувалда") контр-адмирал Фатих Ильгар выложил в Twitter звукозапись, где утверждается, что "между Гюлем и Эрдоганом идет борьба, в результате чего один из них покинет политическое поле, и что турецкие вооруженные силы подготовились к подобному развитию событий. Этот разрыв достигает своего пика".
В каком же лагере в этой ситуации оказался глава МИД Давутоглу? До недавнего времени триумвират Эрдоган-Гюль-Давутоглу называли "одним из самых главных факторов в новейшей ближневосточной истории". Потому, что он осуществлял турецкую внешнеполитическую концепцию - "ноль проблем с соседями". Первоначально эта доктрина воспринималась в качестве стремления Турции создать благоприятные внешние условия для проведения политики модернизации, отказа от изоляционистской политики с сохранением стабильности в регионе. При этом Анкара отдавала себе отчет в том, что ей необходимо иметь конструктивные, доверительные отношения с действующими геополитическими и региональными центрами силы. Используя огромный опыт лавирования и накопленное веками дипломатическое мастерство, Турция могла говорить об огромных успехах в своей внешней политике. Шел бурный политический, а затем и экономический роман с Россией, выстраивались взвешенные отношения с Ираном и Сирией, налаживались отношения и с Китаем. Эти факторы турецкая дипломатия справедливо внесла в актив доктрины "стратегической глубины", что выводило ее на уровень ведущей региональной державы. Именно эту позицию и зафиксировал в своем уже упомянутом трехчасовом интервью Давутоглу. "В первые годы моего пребывания в должности министра наша страна имела посольства лишь в 93 странах мира, - говорил он. - Теперь это число составляет 131. Во-вторых, отмена въездных виз в Россию казалась чем-то неосуществимым, а сегодня это реальность. Мы сумели также обеспечить вовлеченность нашей страны во все международные структуры". Кстати, неслучайно в 2010 году по версии журнала Time, Давутоглу в паре с вице-премьером Турции Али Бабаджаном вошел в список ста самых влиятельных личностей мира. Как писала газета Zaman, "в то время, как Европа борется с финансовым кризисом, а арабский мир затянут в политические конфликты, Турция стала региональным примером экономического роста и демократизации, как во внутренней, так и во внешней политики". Роль архитектора новой внешней политики Турции сыграл 53-летний министр иностранных дел Турции Ахмед Давутоглу, который заслужил международный авторитет за свою "неутомимость и трудовую этику".
Что же произошло дальше? Как считает экс-генеральный директор Министерства промышленности и торговли Турции, автор книги "Затопленные Западом", политолог Бюлент Эсиноглы, "где-то в начале 2011 года внешняя политика правящей партии стала прикрываться госдепом США, что нашло прямое отражение во многих заявлениях министра иностранных дел Турции Ахмеда Давутоглу". То есть, Давутоглу то ли примкнул полностью к Эрдогану, то ли повел свою игру, балансируя между двумя "центрами", что сказалось, в частности, в его решимости подписать известные Цюрихские протоколы по урегулированию отношений с Арменией. Но затем, как утверждает Эсиноглы, "Эрдоган стал идентифицировать ситуацию в регионе только с американским проектом "Большой Ближний Восток" (ББВ), и заставил своего министра иностранных дел смотреть на все проблемы региона "через это геополитическое окно". В итоге, как только начался феномен "арабской весны", Турция резко сменила векторы в собственной ближневосточной политике. Выступая перед парламентариями, глава МИД Давутоглу уже констатировал: "В настоящее время рождается новый Ближний Восток, где Турция - хозяйка, она находится в авангарде перемен, способна определить будущее Ближнего Востока, как лидер нового регионального порядка". При этом он предложил новый термин для обозначения турецкой внешней политики - "разумная мощь", что быстро привело не только к конфронтации почти со всеми соседями, но и лишило турецкую дипломатию интеллектуальной составляющей, потере возможности грамотно приспособиться к складывающейся сложной политической обстановке в регионе. Стала очевидной завышенная оценка мощи Турции, ее недооценка возможностей для демонстрации своего влияния в регионе со стороны иных центров силы, в частности, со стороны России, Китая и Ирана. Именно этот фактор все больше и больше стал толкать Турцию, в объятия Запада, который прямо на глазах превращал ее в инструментарий осуществления проекта "Большой Ближний Восток", с другой - вводить страну в зону потенциальной региональной дестабилизации. Так, Турция вначале поддерживала Каддафи, призывала западные страны не вмешиваться в происходящие в Ливии события. Но затем Анкара "неожиданно" изменила свое отношению к Ливии. Точно так же Анкара вначале поддерживала своего союзника президента Сирии Башара Асада, затем "передумала".
Сложилась ситуация, при которой силы, пришедшие к власти в странах победившей "арабской весны", стали негативно воспринимать Турцию. Точно такая же динамика наблюдается и в отношениях Турции с соседним Ираном. Турки подписали с США соглашение по размещению на своей территории радаров раннего оповещения, входящих в противоракетную систему ЕвроПРО, что вывело ее на уровень противостояния сразу с Ираном и фактически с Россией. В итоге, как писала турецкая газета Radikal, "Турция под давлением США стала возвращаться к внешней политике периода "холодной войны".
Но главный состоявшийся геополитический феномен все же в другом. Теперь если курды Турции, Сирии, Ирака и Ирана объединятся, то для Анкары начнется настоящий геополитический кошмар в виде создания независимого Курдистана и неминуемой потери части своей территории. "Мы не позволим формирования террористической структуры возле нашей границы, - заявил Ахмед Давутоглу, выступая по турецкому телевидению. - Мы оставляем за собой такое право... кто бы это ни был - Аль-Кайеда или Курдская рабочая партия. Мы считаем это делом национальной безопасности и предпримем все необходимые меры". То есть, если раньше под террористами в Турции подразумевали только курдских боевиков, то теперь она стала убежищем и для "Аль-Каиды". С аналогичным заявлением недавно выступил премьер-министр Эрдоган. Только заметим, что дестабилизация обстановки в Турции и вокруг нее входит, как в сценарные разработки американского проекта "Большого Ближнего Востока", так и является одним из озвученных турецкими СМИ вариантов операции "Бальоз", когда в силу "чрезвычайных обстоятельств" вступает в действие военный фактор, и власть в стране постепенно перетекает в руки генералов. Так что именно проблемы внешней политики стали разваливать внутренний баланс политической власти в стране.
Но пока, похоже, готовится вариант отставки только главы МИД Давутоглу. Что же касается оппозиции, инициирующей публично этот процесс, то вряд ли она предложит реальную альтернативу внешней политики, а призывы вернуться обратно к политике статус-кво, будут означать либо реанимацию идей Кемаля Ататюрка, либо новый курс, осуществляемый уже генералами.
