КазаКтар

Условия формирования военно-административной системы Южного Зауралья в XVII веке

Казахи - один из народов, образовавшихся в эпоху распада Империи монголов на базе неприятия частью кочевников Белой Орды идеологии Шейбана, бросившего большую часть степняков на захват городов Средней Азии. В 1601 году по данным русской администрации ногаи пригласили кочевать казахов в междуречье Миасса и Исети для последующих активных боевых операций в районе ясачных волостей и недавно построенных городов русской Сибири. Однако, приход калмыков в 10-20 годы XVII века в степные районы Зауралья и Поволжья сделал неактуальным этот план. В этот период казахи предпочли обратить свою экспансию на оазисы Средней Азии, что в условиях постоянной конфронтации с калмыками сделало до 90-х годов XVII века нереальным соприкосновение казахов с потоком русской колонизации в Зауралье. Только в конце 90 годов XVII века военно-политическая обстановка на юге Западной Сибири серьёзно обострилась. "Казачья Орда" начала набеги на русские владения в Азии. Особенно напряжённая обстановка сложилась в южных острогах и слободах Среднего Притоболья, прикрывавших от кочевников массивы бурно растущей крестьянской колонизации по притокам Тобола и его нижним течению. Я. Полозов в отчёте 1695 года сообщал: "В 198-ом, и в 199-ом и в 200-ом, и в 202-ом, и в 203-ем годах приходили казачьи орды и воинские люди в Тобольской уезд под Тарханский острог и под Ялуторовскую, и под Царёво Городище, и под Утяцкую слободы".(1)

Первый набег казахи совершили под Тарахнский острог и село Воскресенское. По данным Есиповской летописи кочевники пришли под острог "безвестно", т.е. обманув русских сторожей и ночью 2 августа 1690 года разорили острог, убив 20 тарханских татар, взяв в плен 30 местных мужчин и женщин и 2 русских людей - "тюменцев", отогнав лошадей и скот, пограбив "животы" (2). 4 августа из Тобольска и Тюмени за ними в погоню послали крупный отряд более 700 человек под началом А.В. Клепикова из детей боярских конных казаков, служилых и захребетных татар. Русские совершили глубокий поиск в степь, идя по следам кочевников "5 недель 3 дня", но найти их не смогли.

В июле 1691 года "воинские люди вверх Казачьей Орды" вновь "развоевали слободы" по Тоболу реке". По данным Есиповской летописи были разграблены Утяцкая и Камышевская слободы, где при обороне погиб Тобольский прикащик Спиридон Рачковский с женой, детьми, многими беломестными казаками и крестьянами и их семьями (3). По сведениям Н.А. Абрамова разорению подверглась и слобода Царёво Городище (4). Кочевники увели с собой в "полон" намного больше людей "человек двести " (5).

В июне 1692 года отряд казахов "безвестно" вышел на деревни и слободы Царёва Городища и разорил Утятскую слободу, разграбив около двадцати дворов, перебив много крестьян, уведя их детей и жён. Отряд из 100 беломестных казаков вышел в погоню и настиг казахов недалеко от Царёва Городища, но из-за незначительного количества людей не смог разгромить кочевников и сам понёс большие потери - (сотника и 40 человек по Есиповской летописи) (8). Главные русские силы из 6 сотен тобольских детей боярских, конных казаков, тюменских татар и беломестных казаков под командой Фёдора Тутолмина прибыли в разорённый район слишком поздно, и их поиск в степь закончился безрезультатно. Следовало задуматься о создании более эффективной системы противодействия набегам. Несмотря на сосредоточение значительных сил воеводам на 3-й год не удавалось обеспечить защиту пограничной полосы. С этой целью Тобольский воевода А.П. Головин провёл реорганизацию расположения русских военных сил в период береговой службы. Основная часть воинов "тобольские дети боярские и служилые люди и татары" находились в Царской слободе, "тюменские дети боярские и служилые люди, татары" в слободе Царёво Городище, слободские служилые люди стояли в слободах "каждый в своей сотне" (9). Во главе главной группы стоял "тоболенин сын боярский" Василий Шульгин, отряд в Царёвом Городище возглавлял тюменский сын боярский Иван Молчанов.

15 июля 1693 года отряд Казачьей орды вышел под деревни Ялуторовской слободы и перебили не готовых к бою разрозненные группы беломестных казаков и крестьян - было убито 42 человека и захвачено в плен 69. В.П. Шульгин, находившийся в Суерской слободе, не дождался отряд Ивана Молчанова, присоединился к своему отряду (по данным Нарышкинского списка Сибирского летописного свода 50 тобольских детей боярских, 60 конных казаков и литовского и новорпрещенского списка, 45 татар - всего 155 человек), 172 человека беломестных казаков и "охочих крестьян" из Ялуторовской и Суерской слободы. Кроме того, к отряду присоединилось много охотников из других слобод (10). С этими силами В.П. Шульгин 25 июля вышел в степь. 27 июля отряд русских вступил в сраженье с кочевниками и у озера Семискуль на восточном берегу р. Тобола. "И вчался бы крепок со обоих сторон... Василий Шульгин с двумя братьями, Яковом и Иваном и с тобольскими детьми боярскими, и с казаками и татарами из беломестных, и со слободскими крестьянами на том бою вси у того Семискуля озера убиены были" - так описывает события Есиповская летопись (11). В малоизвестном памятнике конца XVII - начала XVIII века Сибирском летописце содержится дополнительная информация обо этом событии (12). Отряд В.П. Шульгина вынужден был принять бой в невыгодных для себя условиях. Недалеко от места сосредоточения кочевников у озера у русских подломилась на степи телега "государевою казною с порохом" и им пришлось занять оборону прямо в открытой степи "место же не крепко" (13), а не за естественными укрытиями. Кроме того, пошёл сильный дождь и у служилых людей "ружья замочило". Теперь исход боя решало численное превосходство кочевников - по данным Сибирского летописца их было "тысячи 3". Отряд Тюменских служилых людей Ивана Молчанова из Царёва Городища не успел вовремя поддержать В. Шульгина, недалеко от места "побоища" бежавшие русские пленные сообщили Ивану Молчанову, что отряд В. Шульгина полностью уничтожен. После этого отряд И. Молчанова отошёл в Ялуторовскою слободу, где простоял до осени. Из отряда В. Шульгина выжило лишь 14 человек, взятых в плен и позднее бежавших (14).

Разгром главного русского отряда существенно осложнил военно-политическую обстановку в Южном Зауралье. В Исецких слободах, по Тоболу, и даже в столице Сибири Тобольске по выражению современника "бысть опас велик", везде усилены караулы в острогах и сторожевые станицы в дальних дозорах.

Наряду с военно-политическими мерами тобольская администрация и Московское правительство пытались дипломатическим путём разрешить затяжной пограничный конфликт. Нападения эти не отвечали глобальным интересам казахов, что понимали наиболее здравомыслящая часть кочевых феодалов во главе с ханом Тауке. Тауке направил в русские владения с 1686 по 1693 год 5 посольств (15). В частности после налёта на Тарханский острог посольство Кабая в Тобольске передало послание Тауке с предложением забыть обиды. После разгрома Утяцкой и Калмыцкой слобод и Царёва Городища осенью 1691 года в Тобольск дошло ещё посольство, а посольство Туманчи и Кабая отправилось в Москву. Тауке отправил с ними подарки царям Ивану и Петру и предложил самим расправляться в будущем с пойманными грабителями, отрицая свою какую-либо причастность к набегам на Зауралье.

Тем не менее нельзя не заметить, что над русской Сибирью в 1690 году нависла большая опасность. Этнос казахов в то время находился на подъёме, контролируя большую часть Средней Азии, экономически развитую Бухарию, Хаву, а также Дешт- и -Кипчак занимал удобное стратегическое положение и обладал значительными резервами воинов-кочевников (десятки тысяч всадников). В условиях распылённости русских гарнизонов Западной Сибири и их небольшого количества в целом, а также большого расстояния от метрополии казахские набеги в Зауралье силами в несколько тысяч человек могли серьёзно осложнить положение русских в Сибири. А как видно из вышеизложенного значительная часть казахского общества в тот период была настроена на продолжение набегов, дававших возможность обогащаться группам наиболее воинственной родовой знати, что в свою очередь позволяло решать проблемы внутри казахского общества. Тем не менее сам Тауке и группа кочевой знати пытались урегулировать отношения с Россией, стараясь при этом не ссориться с группой баев, желающих продолжения набегов (16). Кроме того, надо отметить, что для казахов в данный период был характерен не очень высокий статус хана, вынужденного постоянно учитывать мнения разных групп знати. Это состояние отразил в своём сообщении Василий Кобяков "и Казаки живут повольностию своею, а Тевки хана слушают по малу". После окончания войны 1698 года с ойратами казахи в 1700-1703 годов вновь организовали ряд крупных набегов на русское Зауралье отрядами до 2-3 тысяч человек (17).

В 1701 году на Южное Зауралье было совершено 5 нападений кочевников. 23 июля 1701 года около трёхсот степняков осадило Чумляцкую слободу "приступили накрепко", взяв в плен 6 человек, ранив 1 драгуна и 4 крестьян, отогнав свыше 600 голов скота (18). Уходя, они сожгли Усть-Уйское поселье Далматова монастыря, убив 1 работника и взяв в плен 9 работников и 1 монаха (19). 2 июля в Царёво Городище, где летом располагались основные силы Сибирского полка слободских драгун было получено сообщение от ясачных башкир о том, что "еицкие городки обсажены, в которых живут казаки от Казачей Орды и Каракалпаков, а иные Казачей Орды и Каракалпаки тысячи с три идут вниз по Тоболу реке по степной стороне" (20). 16 июля приказчик Теченской слободы Афанасий Чичагов передал в Царёво Городище известие башкир, ездивших "орловать" по Ую, что много "воинских людей" идут к русским слободам. 29 июля в полдень около 50 кочевников вышли к Утятской слободе, захватили в плен драгуна, убили крестьянку и слободу "обсадили" до подхода русского отряда из Царёва Городища, отбросившего их в степь. 7 августа кочевники появились под деревней Смолиной вблизи самого драгунского полка, убили на пашен 2 человек и взяли в плен 13 мужчин и женщин. В полдень 28 августа "воровские люди" напали на деревню Слободчикову Емуртлинской слободы, когда всё активное население находилось в поле, и легко "побрали" мужчин и женщин. Из слободы отряд драгун во главе с сержантом Угрениновым и Якимовым с "охочими" крестьянами быстро вышел в погоню.

В 1702 году хан Тауке попытался урегулировать отношения с Россией, направив посольство на Ямыш озеро, но это не было сделано из-за угрозы перехвата посла джунгарами (21). В 1703 году отряд казахов разбил деревню Архипову, расположенную в 13 верстах от Емуртлинской слободы. На степной стороне кочевники выжгли 6 дворов, убив 8 крестьян (5 мужчин и 3 женщин), оказавших сопротивление, взяв в плен 27 человек (12 мужчин и 15 женщин) (22). Отряду Тобольского полка слободских драгун удалось нагнать грабителей в степи и возвратить "полон". Однако, жители деревни опасаясь повторения набегов ушли из деревни Архиповой в более защищённые места, забросив своё поселение, которое было незанято даже ко времени заполнения анкеты Г.Ф. Миллера в 1741 году.

Паника ожидания набегов казахов охватила после серии нападений 1700-1703 года прежде всего русские поселения на севере "степной стороны" Среднего Притоболья, лежащие в удалении от центров сосредоточения крупных воинских сил по Тоболу - Царёва Городища и Ялуторовского острога, но совсем рядом со степью, откуда к Верх-Суерской, Емуртлинской, Белозерской слободы вели 2 хорошо наезженные кочевниками дороги с Ишима, пересекавшиеся по данным карты С.У. Ремедова в районе озер Грязное, Пресное, Травыкуля и Сазыкуля (23). Отсюда кочевники легко могли выйти к деревням любой из перечисленных слобод.

Как показали события, русские воинские силы не могли обеспечить эффективную защиту восточного ново-колонизируемого участка за "жилой стороной" Тобола, что привело к временному свёртыванию колонизационных процессов на данной территории. В 1703 году крестьяне одного из центров за-Тобольной колонизации Верх-Суерской слободы обратились с просьбой к администрации Сибири "тое слободу перевесть в Усть-Суерскую слободу" (на "жилой" стороне Тобола) по причине "что та слобода от иноземцев разоряется", на что последовало разрешение. И крестьяне целой слободой ушли на русскую сторону Тобола. Отвод наиболее угрожаемых поселений за Тобол снизил опасность набегов для северного участка Среднего Притоболья (24). В следующем 1704 году нападению казахов подверглась пограничная Чумляцкая слобода (25). Кочевники, убив 1 крестьянина, взяли в плен 16 человек и отогнали 50 лошадей.

В 1707 году один отряд казахов разграбил Усть-Уйское поселье, убив 1 монаха и взяв в плен 9 работников (26). 5 сентября отряд Казачей Орды захватил на полях Утяцкой слободы 23 человека и быстро ушёл в степь к р. Ишиму, узнав, что в самой слободе находится отряд драгун (27). За ними "наспех" погнался отряд подполковника Федота Матигорова из драгун Масленской и Шадринской слобод. Утром 7 сентября им удалось настигнуть степняков и отбить полон, причём кочевники, увидев драгун, "русский полон ножами резали и копьями кололи" и бежали за реку Ишим. 4 пленных им удалось зарезать, 10 ранить, а 4-ых так и не нашли. У русских пленных драгуны выяснили подробности набега. Кочевники поймали на р. Алабуге на промысле крестьян Утяцкой слободы Трофима Репина и Мокия Завьялова и пытками вынудили их провести до самой слободы. Трофим сообщил, что отряд насчитывал человек 80, был хорошо вооружён - каждый имел по ружью-турке и по луку. Маневренность и быстроту отряду обеспечило наличие у каждого воина по 4 лошади, во всём отряде их было более 300.

В 1710 году отряд Казачей Орды разорил Теченское монастырское поселье (в 45 верстах от Далматова монастыря) - были сожжены изба, двор скотский и колесчатая мельница, в деревне Ключевой (в 12 верстах от монастыря) взяты в плен 10 мужчин и 5 женщин (28). В сентябре 1710 года отряд кочевников захватил на пашне Утятской слободы 5 человек в плен, убив 3 и ранив 3 крестьян, отогнав 19 лошадей (29). 15 мая 1711 года казахи захватили "с пашни" в плен 3 человек, угнав 4 лошадей Утятской слободы. Незначительность набега 1711 года и отсутствие нападений в 1712 году объясняется оттоком воинских сил казахов на восток, где по данным И.Я. Златкина в 1711-1712 годах проходила война с джунгарами, которая и помешала в эти годы казахам грабить Зауралье (31). Зато в следующем 1713 году нападениям подверглись деревни сразу 3 слобод по Тоболу - Усть-Суерская, Емуртлинская и Царёва Городища. В Емуртлинской слободе кочевники разорили деревню Реневу, взяв в плен 42 человека (16 мужчин и 26 женщин), они выжгли 15 дворов, забрав скарб, лошадей, рогатого скота "без остатку" (32). В Усть-Суерской слободе казахи разорили деревню Речную, перебив и взяв в плен 30 крестьян и отогнав 60 лошадей. В слободе Царёво Городище кочевники разграбили деревню Челнокову, находившуюся от слободы в 5 верстах на степной стороне Тобола, захватив 2 крестьян и 50 лошадей (33).

В 1714 году казахам опять пришлось бросить все силы на отражение натиска ойратов и в Зауралье этот, как и следующий 1715 год, прошли относительно спокойно. Зато в июле 1716 года отряд казахов вышел к угодьям Утяцкой слободы и похватал на пашнях и покосах 21 крестьянина, убив 1 чел. и ранив 1 чел., угнав также 31 лошадь (34). Наряду с фактами пограничных столкновений в 1716-1717 годах сибирский губернатор М. Гагарин и казанский губернатор П.С. Салтыков по указанию Петра I обменивались посольствами грамотами с "Казачей Ордой". Это мероприятие царского правительства было связано с неудачей экспедиции Бухгольца, которая должна была постройкой крепости укрепить русское влияние в Средней Азии. Однако, из-за противодействия Джунгарии, с политическими интересами которой столкнулась на этой территории Россия, Петр был вынужден отказаться на время от столь широких планов восточной политики и теперь хотел использовать глобальные ойрато-казахские противостояния в интересах России. В частности в октябре 1716 года в посольстве из Тобольска в Казахскую степь во главе с Белоусовым, которому предписывалось, "о войне на контайшу говорить разговором, в какой время им послать воевать его, контайшу, и из которых мест, и в каком числе могут они его, контайшу, воевать" (35) Если для Петра I союзнические отношения с казахами всё же не были приоритетными в условиях незавершённой Северной войны - поворот русской политики на Восток, приведший к Каспийскому походу, ещё только намечался рукой его, то для казахов союз с Россией являлся в данный момент делом жизненно необходимым. Джунгары всё более вытесняли казахов из восточных степей и оазисов Туркестана в степи Центральной Азии.

Единственным выходом в этих условиях являлась откочёвка в далёкие от ойратов и благоприятные для кочевания районы рек Урала, Тобола, Ишима и Аральского моря, о закреплении в которых нечего было и думать в условиях русско-казахской конфронтации. В связи с этим казахская знать постаралась урегулировать постоянные пограничные конфликты в Зауралье. В 1716 году посольство хана Каина торжественно обещало - "А будет кто ныне из Казачей орды чинить какое разорение - Каин хан обещает казнить или высылать в Тобольск" (36). После этого обещания воевода Сибири князь Гагарин разрешил казахам кочевать вблизи русских слобод Зауралья по рекам Тоболу и Ишиму. На определённое время это русско-казахское сближение способствовало улучшению пограничного положения слобод Зауралья. Так, в 1717 году группа крестьян Верх-Суерской слободы, переселившихся из-за постоянных нападений казахов в 1703 году в за-Тобольную Усть-Суерскую слободу попросила губернатора М.П. Гагарина разрешить из опять "на том месте построиться и завести слободу по-прежнему" (37), мотивируя это не чем иным, как "распространением Вашего величества (Петра I) отчины".

После 14 летнего перерыва была возобновлена ойрато-казахская война 1717-1718 годов привела к новым поражениям Казахских жузов и в 1718 года часть родов прибыла к границам русского Зауралья, где у них начались конфликты с русскими подданными, рассматривавших верховья Тобола и Ишима в качестве законных мест своей охоты и промысловой деятельности. Так, в декабре 1718 года полковник Леонтий Парфентьев из Царёва Городища сообщил в Тобольск, что на реку Ишим "по обе стороны" в "самую близость" к русским слободам прибыла казачья орда (38) и "на промыслах, на солёных озёрах, и на хмелье русских людей и татар побивают и полон берут". В частности Л. Парфентьев перечислил факты пограничных конфликтов - кочевниками были уведены 40 драгунских лошадей с Медвежьих озер, и ещё 16 лошадей на р. Ишиме, а также взяли "в полон" 6 русских подданных татар. Из Тобольска в Зауральские слободы были посланы требования обеспечить безопасность жителей и жать с "бережением". В частности, подобное послание было направлено игумену Далматова монастыря "Исааку с братией" (39).

Летом 1719 года начались набеги на уже собственно русские слободы Зауралья (40). Так, 30 июля 1719 года отряд казахов напал на пашни и покосы Усть-Суерской слободы. 1 крестьянин был убит, 11 взято в плен, угнано 15 лошадей (41). В 1720 году отряд Качазей орды в 50 человек, соединившись с частью башкир Катайской волости, подошёл с намерением "врасплох застать русские слободы и остроги", но из-за предпринятых мер безопасности русских, предупреждённых лояльными башкирами через "башкирятина" Катая вынуждены были уйти в степь без добычи (42).

К середине 20-х годов 18 века пограничная ситуация в Южном Зауралье ещё более обострилась из-за событий, разыгравшихся далеко на юге от русской границы. Весной 1723 года армия джунгар, перейдя через горы Каратау, внезапно вторглась в долину реки Талас, захватив Таласский район у казахов (43). В 1724-1725 годах ойраты изгнали казахов также и оазисов Ташкента и Туркестана. Этот период истории казахского народа получил название "великого бедствия". Десятки тысяч казахов попали в плен, остальные бежали, часто бросив всё имущество к рекам Ую, Эмбе, Яику, Илеку, Тоболу, Ишиму (44). Преследующие их отряды ойратов настигали их в районах этих рек, непосредственно у границ русского Зауралья и Урала. Перекочёвка десятков тысяч казахов на новые места вызвала столкновения с их старыми хозяевами - восточными калмыками хана Аюки, переросшие в настоящие войны 1723 и 1726 годов. Таким образом, мы видим, что ситуация в степях к югу от русского Зауралья начиная с 1723 года, обусловленная вышеописанными событиями, становилась всё более опасной. Хотя джунгары, доходившие до границ Зауралья, учитывая военную силу России, не перешли их и казахские ханы старались не ссориться с Россией, но в условиях общей неразберихи в степи и крайнего ухудшения материального положения казахов, потерявших много скота, произошло ухудшение положения пограничных русских слобод. На этот раз главным объектом нападения разбойничьих банд стало Примиассье. 2 августа 1723 года крупный отряд "Казачей орды" опустошил Кирилловское село, принадлежащее Окунёвскому острогу. В нём кочевники сожгли 40 дворов, взяли в плен 20 мужчин и 30 женщин и отогнали шестьсот лошадей и рогатого скота. Так же они разграбили и ближнюю деревню Беловодскую, уведя в плен 40 крестьян, отогнав 2 сотни лошадей и рогатого скота, выжгли 12 дворов (45). В этом же 1723 году отряд казахов вышел на угодья Воскресенского митрополичьего села, убив 3 крестьян, взяв в плен 4, отогнав 30 голов скота (46).

В 1724 году отряд казахов вновь разграбил Кирилловское село, взяв в плен 5 крестьян и угнав 15 лошадей и деревню Зарослую Окунёвского острога, взяв в плен 2 человек и угнав 4 лошадей, а также "жатный хлеб весь сожгли" (47). В этот же год отряд кочевников вышел к деревням Моревой и Нерпиной Емуртлинской слободы, захватив на "пашнях на житвенной страде" 21 женщину, угнав 50 лошадей. Все 8 мужчин, оказавшиеся на поле погибли, ни один не сдался в плен (48). В следующем 1722 году 30 июля отрядом Казачей орды была разгромлена промысловая артель Алексея Кобылина "с товарищи" - всего 20 человек, ушедших ставить село на озеро Мандезери. Кочевники захватили в плен 10 человек, одного убили, отогнали 27 лошадей и имущество (49). В 1723 году после разгрома степняками двух поселений Окунёвского острога в Тобольске серьёзно опасались выхода кочевников к Исети - "Шадринскому городу и слободам", где в тот момент не было военных сил, отведённых в Царёво Городище.

Общая картина середины 20 годов XVIII века в Зауралье дана в отписке полковника Л. Парфентьева от 23 ноября 1723 года, поданной в Тобольскую губернскую канцелярию, - "неприятели Казачья Орда, пособлением бывшего губернатора Гагарина с 1716 года, приблизились кочевать к пограничным слободам во близости и кочуют по Ишиму и другим рекам его величества людей, конечно, разоряют, в полон уводят и побивают, скот отгоняют, пожитки грабят, дворы, хлеб, село жгут, а оным неприятелем в таковой близости все, конечно, кочевать не подлежит" (50). Далее Л. Парфентьев просил о переводе в Зауралье ещё одного драгунского полка, признавая невозможность эффективной защиты слобод из-за большого расстояния между ними. В 1726 году казахи ворвались в деревню Реневу Емуртлинской слободы. Они выжгли 2 двора, убили 4 мужчин, взяли в плен 14 крестьян (5 мужчин и 9 женщин), которых русским впрочем удалось вернуть силами драгунского полка (51).

>>

Из журнала, составленного поручиком Гавердовским, Ивановым и Богдановичем во время их поездки в Бухару через Казахстан. 1803 г.

Киргизцы пешком никогда не ходят; и тогда, когда нужно перейти одну только версту, седлают себе лошадь; а в аулах своих и сие исполняют их жены и приводят ленивым мужьям своим оседланных уже лошадей к самым их кибиткам. На сей случай киргизцы имеют в аулах особливых лошадей, кои уже с табунами не мешаются; но ходят на корму около кибиток так чрез целое лето, а на зиму заменяются для сего другими.

В самый малый путь ехать без оружия киргизцы почитают за великий грех; а в случае неимущества, место оного заменяется простой палкой. Собственно оружие их состоит в сабле, копье, луке, джая и колчан, сайдак, со стрелами, ок; имеют также в довольном количестве они ружья с фитилями и без оных. К военной одежде их принадлежат сделанные из железных колец кольчуги или панцыри и из железных же листов плоские шапки.

Седла киргизские во всем подобны калмыкским и казанским; но некоторые украшаются еще медью и серебром. Под седло на спину лошадей для ее спокойствия кладут 6 и более войлочных потников, а сверху на седло пушистую подушку, комчук. Стремяна бывают более железные с серебряной и золотой насечками, как и других металлов, а иногда и деревянные. Узда, саулук делается из ремней с двумя при удиле большими пальцами, к которым иногда для украшения привязывают шелковые платки. Плеть, камча, всегдашний сопутник всех киргизцов, бывает иногда у них чрезвычайной величины и толщины.
Киргизцы ростом довольно высоки, но более средне; в молодости телом бывают статны и собою пригожи, кроме ног, которые от всегдашней верховой езды кривы и с нуждой поддерживать могут тело их, а сие принуждает сидеть их поджав ноги 31. Лицо имеют они продолговатое, нос плоский и большой, глаза несколько узкие, цвет кожи белый, но от всегдашнего пребывания на солнце, смугловаты. Усы и борода у них небольшие, борода растет только на самом конце подбородка двумя клочками, протчие же на лице изредка растущие волосы выдергивают они щипцами; редкие, однакож, киргизцы имеют бороду окладистую. В сем случае походят они на зюнгорцов; но в окладе лица их имеют смешение частью с древними манжурами, а частью с татарами и башкирцами...

Любимый сын у отца на вершине головы оставляет клочок волос, который заплетаем бывает в одну или две только тоненькие косички, айдар, их допускают они висеть по плечам, привязывая к концам шелковые шнурки и серебряные бляшки, что оставляют они до глубокой старости. Сие дает им преимущественное право вступить во владение отцовского имения, хотя бы то и младший против всех других был сын.

Ухватки в обращении у степного народа сего очень дерзки 32, а выговор их вообще груб.Случалось, что часовые казаки в нашем лагере при малейшем удержании киргизцез, желавших иногда идти в непозволенное место, были опасно угрожаемыми сими, как вынимая ножи свои, готовились часто разить им сопротивлявшихся казаков.

Продолжение.

Кигризцы жен своих и весь пол сей не уважают, почитая их за единственных работников; и надобно отдать справедливость, что женщины здешние до крайности трудолюбивы и попечительны в хозяйстве, которые все находится в их зависимости и ответе.

Для малолетних детей колыбелей киргизки не имеют и никогда оных не пеленают, оставляя природе печись о возврасте их и воспитании; и сия, при самой крайности, снабжает их способностью сносить все скверности климата и нужды. Матери грудных младенцев носят за своими плечами в кожанных сумках, или привязывают на помочи и с ними вместе исправляют все домашние работы. К сему дети напоследок так привыкают, что подростя, без всяких подмог, не слезают с плеч матери и держутся сами собой; иногда же оставляемы бывают оные без всякого призрения и тогда валяются они вместе посреди барашков и козлят: нередко случалось видеть, как сии невинные крошки, ползая между ягнятами вместе с оными, сосали молоко овец и тем утоляли голод их.

До 10-го года возраста ходят дети киргизцов совершенно нагими, и головы в обоих полах им бреют; но в сие время девки начинают уже волосы отпускать и сначала еще только на висках. Как же скоро можно бывает плесть им небольшую косу, то дают платье, отделяют жить в особенную кибитку с прочими женщинами и начинают учить шить. Мальчики, напротив того, до самой свадьбы их или до 15 и 16 лет ходят почти полунагие и ничем не занимаются, разве пасут только табуны скота их; ездят верхом на жеребятах и быках, и, вслушиваясь в поступки отцов своих, готовятся быть подобными им празднолюбцами и хищниками против своих соседей.

Киргизцы вообще сильны и проживают до глубокой старости, очень мало чувствуют они жестоких болезней, а зараз совсем не знают, не видно также здесь и уродов; подобно как и все дети природы редко несут они следы безобразия, и кроме неповоротливости и толстоты киргизцы были бы для виду из числа приятных народов. Невоздержанность к любострастию и главнейший порок их — нечистота, которая видна во всей жизни их, к старости заражает киргизцов венерическими и глазными болезнями, сыпью, ломотой, иногда же посещаемы бывают горячками и зубными припадками..

Похищения людей, скота и товаров, коими обижают киргизцы наибольше каракалпаков, бухарцев, персиян, туркменцев и других соседей, охотнее же, но с вящшею опасностию, калмыков, а россиян изредка, хотя между ими и запрещены, однако ж они не токмо не стыдятся грабить, но и хвастая еще между собой такими удальствами, которые нередко походят на сумазбродства не иначе, как будто храбрыми подвигами и воинственными упражнениями. Кроме случайных грабительств, перебираются они поодиночке на удачу за границу, больше же соединяются в шайки, кои нередко имеют и знатных предводителей. Когда они вздумают разграбить караван внутри или вне своих степей, то вступают о том и целые улусы в заговор. Многие киргизцы попадают во время грабительств своих в неволю или лишаются жизни и пропадают, таким образом, без всякого взыскания. По случаю небольших грабежей, остается всяк при том, что кому захватить удастся; после большого же похищения бывает дележ по усмотрению. Скотину всяк про себя оставляет, и поелику уведенные жены служат мужьям в честь, то и их по большой части из рук своих не упускают, невольниками же и товарами поступаются своим богачам за скот, или продают первых и бухарцам. Сие делают они особливо с русскими людьми, отчасти для того, чтобы не было никакой привязки, а отчасти и потому, что бухарцы большие дают за них деньги, почитая их искусными и к земледелию способными.

Российское средство к отвращению киргизских грабительств за границею состоит в линии, или стоящих рядом укреплениях. Где реки не составляют предела или рубежа, там от одного укрепления до другого натыканы в землю и загнуты прутья, дабы объезды могли по полостям оных приметить, были ли там киргизцы, которые обыкновенно приезжают верхом, и когда о том удостоверяются, то стараются их переловить. Российский скот пасут также вооруженные и верховых лошадей при себе имеющие пастухи. Если же при всем том учинят киргизцы грабежи или разобьют в степях своих торгующие с Россиею караваны, то российские начальники требуют у хана всему тому возвращения, а когда ни хан, ни знатнейшие их люди не возмогут сделать того, чтобы все похищенное отдано было обратно, то посылается несколько войска,
состоящего наибольше из башкирцев, в орду где первый улус, какой бы ни попался, принужден бывает в отвращение от себя беды, указать тому войску то, от коего разграбление сделалось; после чего приводит войско некоторое число киргизцев и скота для рассчету в Оренбург. При сем рассчете все киргизцы, как скоро возвратятся те люди, кои пропадали, отпускаются немедленно в их аймаки. Емлемые по одиночке хищники наказываются и отсылаются в находящиеся по крепостям остроги.
(Георги, II, 129).

Если они хотят куда итти сильными партиями, или действительно предстоит война,- то бывают у них большие собрания для совета, и выбирают одного из старшин или начальников себе предводителем. Малые грабежи чинят они малыми партиями, не требуя совета от всеобщего собрания, и если они с российской границы отгоняют табуны лошадей или хватают людей, то делают наипаче в то время когда они со своими стадами удалились из оной страны. Ибо пока они кочуют в близости, то сами наблюдают, чтобы никакой наглости учинено не было для того, дабы в противном тому случае невинные и неимеющие времени так скоро удалиться со своим скотом не могли пострадать за виноватых. Вообще избирают они такое время для чинения набегов, когда грабителей поймать не можно. Примечено, что сии соседы опасны, а особливо в тех местах, где на российской стороне ровная голая степь, а на киргизской горы, в коих они укрываться и удобного случая ожидать могут.
(Паллас, I, 579-580).

У всех на глазах, всенародно, снаряжаются киргизы на разбой, затем возвращаются с награбленным имуществом назад. Киргизы нисколько не стыдятся таких насильнических деяний, они не кладут пятна на человека, напротив,- у них такие дела выставляются на показ, как признак выдающейся храбрости, как дело ловкости. Самые знатные киргизы даже собирают вокруг себя шайки для грабежа в соседних странах. Каракалпаки, аральцы, ташкентцы являются всегдашними жертвами насильничества этого народа.
(Р ы ч к о в, Дневник, 346).

А киргиз-кайсаки время от времени сибирской стороны верст на 300 жительства опустошали, где ныне одна степь; равно же и в Казанской губернии от них чинено, особливо же в 1717 г.: один киргизский владетель, тысячах в 10, под закамский пригород Новошешминск подступал и, взяв оный, многое число людей в полон побрал, но оные добрым поступком полковника Суяза отбиты, и те киргиз-кайсаки с немалым уроном ретироваться [отступить] были принуждены.
(Рычков, Ист. Оренб., 3).

Что принадлежит до производимого здесь [в Троицке] торгу, который купцы предпочитают оренбургскому, тоя я об оном немного пересказать могу, ибо возгоревшееся с год тому назад [1769] с киргизцами несогласие удалило все, для торговли сюда приезжавшие, по границе живущие, киргизские орды и причинили опасность и всем азиатским купцам шествовать сюда караванами. А как с месяц тому отряженный регулярных и легких войск деташемент ходил по степи даже до Ишима, не видев ни одного киргизца, то и не остается надежды к примирению сего года с ними. Хотя ж во время моего здесь пребывания и присланы были от сильнейшего Средней орды начальника, Аблай-султана, посланные; но статьи и требования их столь показались высокомерны, что оных никак удовлетворить было не можно. Под крепостью расположена и теперь в лагере довольное число казаков и башкирцев, слава о здешних расположениях устрашила толико киргизских воинов, что по достоверному известию, кроме нескольких ватаг, не показывается никто из них по всей степи даже до гор Улутау, Каречестау, Каратау и пр., в кои они с семьями удалились; о сем же самом уверяли и приехавшие в сем годе из Ташкента купцы, коим удалось сие путешествие кончить, не видев ни одного киргизца. Напротив того, другой караван, за первым еле довавший, не был столь счастлив и задержан киргизцами до самой поздней осени.
(Пал л ас, II, 1, 380-381).

На эту тему есть книга Радика Темиргалиева "эпоха последних батыров" Весь 18 век казактар терроризировали всех свойх соседей включая джунгар и калмыков, соседи вынуждены были отселятся подальше от казактар соответственно свободная земля переходила КЗ

romeo wrote:Весь 18 век казактар терроризировали всех свойх соседей включая джунгар и калмыков, соседи вынуждены были отселятся подальше от казактар соответственно свободная земля переходила КЗ

Не только 18-й, а гораздо раньше. Изначально ваши предки (кыпчаки) жили несколько в другой местности, чем сегодня:



Затем они выдавили моих предков (огузов) из Степи в Среднюю Азию:





После чего мои предки, за неумением выживать в условиях отсутствия пастбищь, были вынуждены пееребираться на запад, в Переднюю Азию, и строить там свои государства:



(если бы не шах Исмаил, то сегодня туркмен в Средней Азии не осталось бы, а если и осталось, то не более чем например каракалпаков или курама по численности)

Однако, даже во времена Орды казахи (одни из потомков половцев), занимая в те времена относительно небольшую территорию по меркам Степи



смогли в последствии её значительно расширить



даже находясь ещё по сути в окружении родственных народов Степи.

В последствие казахи смогли завладеть всей цетральной частью Степи



уже будучи формально в зависимости от РИ.

Но даже при первом пошиве границ совка владели достаточно большой территорией:



Всё это говорит лишь об одном - с вами (казаКтар) ранее считались и даже боялись видимо. Жаль, что ныне большинство потомков последних батыров превратились в быдлоказаХстанцев...

вспомнился стих:

Алыстан Алаш десе аттанамын
Қазақты қазақ десе мақтанамын
Болғанда әкем қазақ, шешем қазақ
мен неге қазақтықтан жасқанамын

Мыржақып Дулатов

хотя эти его строки больше подойдут к нынешней ситуации:

Көзіңді аш, оян, қазақ, көтер басты,
Өткізбей қараңғыда бекер жасты.
Жер кeттi, дін нашарлап, хал һарам боп,
Қазағым, енді жату жарамас-ты.

О военной истории

Радик ТЕМИРГАЛИЕВ

Так уж сложилось, что история любой страны по существу является историей войн. От подобного перекоса в изучении прошлого в первую очередь всегда страдает сама историческая наука, от внимания которой часто ускользают очень важные экономические, культурные, климатические или другие события. Завоевания Александра Македонского, Аттилы, Чингисхана, Тамерлана, Наполеона, крестовые походы, мировые войны - вот что в основном волнует историков. В результате среднестатистический интеллигентный человек в процессе образования получает массу сведений о различных баталиях, начиная от сражения на Каталаунских полях заканчивая битвой на Курской дуге, и полагает, что это и есть история.

Но и к вопросам военной истории национальные исторические школы также подходят не всегда объективно. В первую очередь, конечно, историки всячески возносят победы своих соотечественников, а поражения, выпавшие на долю отчизны, обычно объясняют небывалым коварством врагов или каким-нибудь еще фантастическим стечением обстоятельств. Классическим примером в этом отношении являются историки Франции. За прошедшие почти двести лет со времени битвы под Ватерлоо французы, наверное, выдвинули уже двести версий, оправдывающих поражение “Великой армии”. По мнению одних, всему виной была дождливая погода, помешавшая Наполеону начать сражение раньше. Другие склонны подозревать в измене маршала Груши, опоздавшего с подкреплением. Третьи уверяют, что император все равно бы выиграл сражение, если бы глубокий овраг не помешал решающей атаке кирасир. В общем, делается все, для того чтобы оправдать столь обидную неудачу кумира французских историков. Впрочем, пристрастное отношение к “своим” существовало всегда, и патриотизм в историографии, наверное, в принципе неискореним. Утешает лишь тот факт, что о поражениях хотя бы говорят, пусть и в таком тоне.

Однако в национальных историях существуют “победы”, о которых в принципе лишний раз вспоминать не принято. К примеру, все, кто вырос в Советском Союзе, знают, что информация о советско-финской войне предоставлялась широким слоям населения весьма дозированно. Туманно говорилось и об оккупации Прибалтики и о многих других фактах агрессии со стороны Советского Союза.

Существует подобная проблема и в истории Казахстана. Хотя при ознакомлении с трудами по истории нашей страны, от школьного до академического уровня, невольно возникает ощущение, что казахи являлись убежденными пацифистами и только внезапное появление иноземных завоевателей могло побудить степняков взяться за сабли вместо плетей. Один из казахстанских историков А.Абдакимов даже заявил как-то, что казахи являются единственным народом на свете, который никогда не вел несправедливых войн. К искреннему сожалению, подобные утверждения, мягко говоря, не полностью соответствует истине.

Всякий, кто хоть немного сталкивался с изучением истории любого народа, знает, что в таковой почти всегда присутствует образ этноса-врага. О причинах такого явления можно много дискутировать, но факт остается фактом. Для народов Балкан таким историческим супостатом являются турки, для китайцев и корейцев – японцы, для казахов – джунгары. Но мало кто знает, что сами казахи представлены в виде такого же этноса-врага в фольклоре, например, барабинских татар. Исторические предания татар о казахских набегах немногим уступают по живописности казахским легендам об “актабан-шубырынды”. Конечно, скудность письменных источников мешает объективно оценить реальную картину взаимоотношений двух степных этносов. Возможно, для кого-то это будет поводом скептически отнестись к подобным выводам. В таком случае рассмотрим более подробно, например, XVIII век как последний и наиболее известный век казахской государственности.

Указанное столетие в научной и художественной литературе считается одним из наиболее трагичных периодов в истории казахского этноса. Кажется естественным, что казахские историки описывают это время самыми печальными красками. Весь век казахи подвергались беспрестанным нападениям калмыков, джунгаров, башкиров, казаков, китайцев. К тому же ситуацию усугубляли такие природные бедствия, как засухи и джуты, неприятные в принципе, а особенно – для экстенсивной формы экономики. В итоге это привело к распаду единой страны на несколько независимых друг от друга улусов, которые не смогли сохранить свою самостоятельность и довольно быстро угодили под внешнее управление. Все это в принципе соответствует источникам, но те же самые источники могут рассказать и о многом другом, о чем умалчивают современные историки.

Так, например, в 1723 году страшному нашествию казахов подверглась территория Мавераннахра. Многие города были покинуты своими жителями, в ужасе бежавшими от кочевников. Прервалась торговля, были заброшены поля, в результате чего разразился небывалый голод. Правда, в тот самый раз казахи выступили в роли завоевателей поневоле, поскольку сами были вытеснены из родных степей джунгарами, но известные документы говорят о том, что набеги на оседлое население, сбор дани и грабеж караванов всегда были существенным подспорьем в бюджете степных ханов и батыров. Тем более что казахи своим властям никаких налогов, за исключением судебных пошлин, не платили. Потому, например, такой влиятельный батыр, как Бокенбай, в 1731 году (когда контроль над городами был утрачен) с явной досадой рассказывал российскому послу А.Тевкелеву, что у казахов “…прежде были городы, а именно: Ташкент, Тюркустан, Сейрам с принадлежащими ко оным городками и деревнями и оными владели киргис-кайсацкие ханы и старшины. В тех городах живут сарты, то есть посацкие мужики, с которых брали дань.… А ныне оными никто не владеет и дань не збирает, живут праздно”.

Конечно, при желании такую форму взаимоотношений кочевников и земледельцев можно объяснить объективными обстоятельствами. В книге “Кочевники и внешний мир” А.Хазанов пишет: “…Там, где кочевники располагают соответствующими возможностями, их набеги и грабежи становятся постоянным явлением. Для некоторых номадов они были важным вспомогательным источником существования”. Можно даже попытаться оправдать нападения казахов на Среднюю Азию. В.Наливкин, к примеру, описывал причины антагонизма между казахами и сартами следующим образом: “Во время частых прежде междуусобий, а равно и во время набегов... сарт… по большей части прятался в джугаре или в садах, причем на киргиз смотрел как на безбожников и отчаянных головорезов... Зато каждый раз, когда нужда заставляла киргиза мирным образом приехать на базар в город или в сартовское селение, он считал себя потерянным человеком, ибо ему доставалось решительно от всех: сартовские собаки лаяли на его лохматый тумак (малахай); сартята вприпрыжку бежали за ним по улицам, распевая неприятные для него куплеты, а лавочники-сарты нагло обмеривали, обвешивали и обсчитывали его на базаре, зачастую глумясь… над его неотёсанностью и над его совершенным незнанием мусульманских правил общежития, и над его грубым, аляповатым выговором. За все это киргиз искренно ненавидел и презирал сарта, считая его трусом, мошенником и выжигой, с которым нельзя иметь никакого дела, но от которого никуда не уйдешь”. Л.Гумилев также высказывался в том роде, что кочевник возвращал в набегах лишь то, что по своему простодушию терял на рынке. Однако исторические сведения говорят о том, что от казахов серьезно доставалось не только пронырам-сартам, но и более близким в культурном плане народам.

В 1755 году в Башкирии разгорелось очередное восстание против российских властей. Вскоре это движение было потоплено в крови, и около 50 тысяч башкир, спасаясь от карательных отрядов, откочевали в казахскую степь. Видимо, беженцы рассчитывали на традиционное гостеприимство братского народа, но их ожидало жестокое разочарованье. Хан Нуралы, выполняя приказ оренбургского губернатора И.Неплюева, подверг жуткому разгрому башкирские аулы. Мужчины были перебиты полностью, а женщины стали наложницами и рабынями. Бесспорно, что свою долю ответственности за это преступление несут и российские власти, умело манипулировавшие “инородцами”, но думается, что у казахов все же было право выбора, поскольку в XVIII веке власть России над степью носила еще формальный характер. Зачастую даже присягнувшие на верность империи ханы, султаны и вожди племен с помощью самых простейших отговорок отказывались выполнять распоряжения российской администрации. “Вообще подданство киргизов было престранное: податей они никаких не платили, повинностей не несли, а наше правительство ухаживало за ними, точно ради славы считаться владыкою киргизов!” описывал это время М.Терентьев в книге “История завоевания Средней Азии”.

В зиму 1757-1758 гг. отряды султана Аблая, считающегося казахским национальным героем, вторгаются в земли алтайцев. Два года казахские джигиты грабят, истребляют и обращают в рабство местное население. Лишь решительное вмешательство российских и китайских властей, вступившихся за своих данников, помогло уцелеть алтайцам. Не зря, по сведениям российского этнографа Л.Шерстовой, вплоть до недавнего времени в алтайских аилах детей пугали именем казахского батыра Кошкарбая. Последний, кстати, являлся реальным историческим персонажем. Согласно документальным данным батыр Кошкарбай в январе 1759 года в Семипалатинске хвалился перед русскими чиновниками тем, что ему лично удалось взять в плен около трехсот алтайцев.

Если алтайцев от поголовного уничтожения спасли Россия и Китай, то для каракалпаков и кыргызов таким щитом оказались Коканд и Хива. До перехода под покровительство этих среднеазиатских государств кыргызы с каракалпаками очень часто оказывались мальчиками для битья для амбициозных казахских ханов и их верных батыров. Особенно нелегко приходилось кыргызам. Султан (с 1771 г. - хан) Аблай, судя по всему, проводил планомерную политику, направленную на физическое истребление кыргызского народа. Во всяком случае, на такую мысль наводят данные о совершенных им походах. Кочевья кыргызов с регулярностью подвергались погромам, имевшим место в 1760, 1765, 1770, 1774, 1779 гг. Можно, наверное, и не говорить о том, каким образом казахи “отметились” в кыргызском фольклоре.

Самая же страшная участь постигла в 1771 году откочевывавших из пределов России через казахскую степь в Китай калмыков. Из 170-180 тыс. человек казахами были перебиты или взяты в плен около 90%. Впрочем, современные историки довольно охотно освещают это событие, но почему-то предпочитают воспринимать эту резню как “… окончательную победу казахов в джунгарско-казахской войне”, по крайней мере, так об этом пишет М.Магауин в своей книге “Азбука казахской истории”. К этому же выводу пришли и авторы официальной многотомной истории Казахстана. Маститых историков, судя по всему, не очень волнует тот факт, что Джунгарское ханство исчезло с политической карты еще в 1757 году. Кстати точно таким же образом современные турецкие историки предлагают считать явный геноцид армянского населения, имевший место в начале XX века в Османской империи, обычными военными действиями. Хотя и в том и в другом случае это была откровенная расправа не только над боеспособными мужчинами, но и над женщинами, стариками и детьми.

Подобная тактика отрицания, умалчивания или абсурдной трактовки тех или иных исторических событий вообще характерна для современной исторической науки Казахстана. Естественно, что дело не ограничивается только XVIII веком. Причем все попытки обуздать историографический этноцентризм встречают крайне негативную реакцию, как официальной науки, так и интеллигенции.

Разумеется, речь идет не о том, чтобы выплатить компенсации потомкам кыргызов, погибших при “Джаиловом побоище”, или пересмотреть современные политические границы. Печальных событий хватало и в казахской истории, и об этом, в принципе, хорошо рассказывают казахстанские историки. Проблема заключается также не в том, чтобы доказать, что хан Аблай превосходил в кровожадности казачьего атамана Ермака, русского генерала Черняева, джунгарского хунтайджи Цэван-Рабдана или хивинского хана Мухаммад Рахима. Все они по большому счету стоили друг друга. Просто историю Казахстана без вышеизложенных и многих других “забытых” событий нельзя назвать историей.

http://www.analitika.org/article.php?story=20071225060050266

Неплохая статья Р. Темиргалиева о "трагичном народе-труженнике (c) гүлдерайым":

http://yvision.kz/post/252042

Для казахов в большей степени присуще отношение к собственной истории как к величайшей трагедии в планетарном масштабе. «Мен – қазақпын мың өліп, мың тірілген» («Я казах, умиравший и воскресавший тысячу раз») и «Тозақтың өзінен аман-сау қалыппыз» («Мы выжили в самом аду») – вот гвозди, на которых висит казахская историография.

Но вся беда заключается в том, что эта горестная картина не слишком сильно увязана с известными историческими сведениями. На самом деле те же джунгары или калмыки, которые в отечественной историографии изображаются вечными беспощадными и кровожадными обидчиками казахов никогда не устраивали таких побоищ, которые им приписываются. А вот в том, что разбросанные по территории различных стран потомки грозных ойратов ныне столь малочисленны и фактически лишены собственной государственности, казахи сыграли огромную, можно даже сказать, решающую роль.

Теперь непосредственно по теме

Мейндорф Е.К. «Путешествие из Оренбурга в Бухару»
Нравы и обычаи казахов

Этот кочевой народ очень любит свободу и презирает всякого кто покушается на нее. Необузданный, воинственный казах один верхом скачет по степи с поразительной бстротой 500-600 верст чтобы повидать родственника или приятеля из другого рода. По дороге он останавливается почти у каждого аула, встречающегося на его пути, чтобы рассказать какую нибудь новость. Он всегда уверен что будет хорошо принят хозяевами, даже если его не знают, и разделит с ними пищу. Обычно это курт, айран, мясо, иногда кумыс. Кочевник прекрасно запоминает местность, по которой путешествует, и возвращаясь домой через несколько дней, в часы досуга рассказывает своим женам и детям о том что видел. Жены-единственная рабочая сила в казахской семье. Они готовят пищу, расставляют юрты, седлают коня, обязанности мужчины ограничиваются присмотром за стадами. Я видел как брат одного весьма уважаемого среди казахов султана пас 15 дней своих баранов верхом на лошади в одежде из красного сукна не думая что это унижает его достоинство.

Казахи управляются старейшинами, главами семей. Биями, султанами, и ханами. Титул бия обычно переходит по наследству, однако тот кто не имеет заслуг или достоинств, быстро его лишается. В то же время съезд может пожаловать титул тому кто сумел внушить уважение.
Старейшиной выбирают старого казаха, советам которого привыкли следовать. Он должен иметь состояние и многочисленную семью. Ибо эти два условия в сочетании с незаурядным умом обязательны чтобы повелевать племенами.

Батырами называют людей храбрых, справедливых и предпримчивых, во времена войны наездники.
Султаны- родственники хана, они всегда пользуются некоторым влиянием на казахов. Их называют торе. Этот титул способствует большему вниманию к ним, чем к простым казахам; но если у них нет заслуг, они не найдут никакого повиновения у казахов, главенствовать над которыми можно только не жалея себя.

Хан фактически распоряжается жизнью и смертью казахов. В случае деспотизма хана они взывают к общественному мнению, которое нигде не сильно как у кочевого народа. Недовольные перестают признавать несправедливого государя и избирают себе другого. Следовательно хан должен придерживаться установленных обычаев и законоположений Корана. Такое поведение укрпеляет его власть. На деле же ему нужно иметь при себе преданного муллу, который сумеет объяснить законы в соответствии с интересами хана. А так как священная книга и ее комментарии поддаются различным толкованиям, то хану неолбходимо уметь пользоваться ими чтобы позволять себе шаги на которые иначе он никогда решился бы. Он также должен окружить себя советниками большей частью из старых казахов, очень уважаемых в орде и постараться пленить их щедростью и лестью.

Впрочем все эти меры не гарантируют ему постоянства его подданных: он должен также когда понадобится проявить деловитость, мужество, отвагу, справедливость.
И все же власть хана покоится на общем признании. Если уж он приобрел его, то может править деспотически, однако лишь тогда когда он действует в интересах народа.Таким образом, это общественное мнение ограничивает его власть:оно необходимо емучтобы удержаться на троне. Горе хана, которое вздумает не обращать на него внимания, та же сила котороая наградила его властью, незамедлит ниспровергнуть его.

Я видел примеры беспощадности казахов.некоторые из сопровождавших нас заподозрив вора в одном нищем, принадлежавшим к их орде, отобрали у него лошадь, и одежду, связали ему руки и хотели отрубить голову, на что не имели никакого права. Чтобы привести приговор в исполнение, они должны были испросить разрешение молодого султана, которому их старейшина доверил свою власть. Султан возразил и вор был отпущен.

Казахи очень вспыльчивы: порой достаточно ссамой незначительной причины, вроде обманутого ожидания, чтобы вызвать их на кровавую месть.
Казахские племена в течение нескольких лет многократно подвергавшиеся набегам хивинцев,взывали к помощи бухарцев, немало караванов которых было также расхищены этими разбойниками. Казахи расчитывали что бухарское правительство не сможет отказать им в содействии. Обманувшись в своих надеждах, онипришли в ярость и решили грабить бухарские караваны. Один из казахских предводителей отрезал хвост у своего коня и привез его в бухару к первому визирю и сказал: Также как этот хвост отделен от моего коня, так я отделяю себя от вас; отныне я становлюсь вашим непримиримым врагом. Он тотчас же вышел с двумя-тремя своими людьми и увел 8 верблюдов и 2 человек. Так началась война объявленная Бухарии одним человеком. Его дикое и жестокое поведение может дать представление о неукротимом характере этих народов.

Достаточно пустяковой причины чтобы самый порядочный казах предался грабежу, распространенному среди населения Большой и Малой Орды. Народ Средней Орлы, которая более полустолетия имеет лучшее управление, уже привык к известному спокойствию, которого до сих пор не испытывали две первые. Подобная жестокость вызвана присущей последним двум воинственностью, безразличием к трудностям далеких походов и особенным фанатизмом, который главари этих грубых племен умело используют при организации своих наглых набегов.
Я закончу отступление о казахах одним замечанием:они называют себя не казахами а казаками, что означает всадник по мнению одних, или воин по мнению других. Они утверждают что казахами называют их башкиры, но им неизвестно откуда взялось это слово. Им называют только кочевников Большой Орды .

Отрывки из книги «Записки о некоторых народах и землях средней части Азии» Назарова Ф.

Краткая история книги такова что в 1812 году в Петербурге побывали двое послов от амира Кокандского ханства. На обратном пути они заехали в российскую крепость Петропавловск ( нынче город на севере Казахстана Петропавловск). Один из них там умер от болезни, а другой погиб от рук казака, который захотел того ограбить и позвал в баню. Это событие заставило корпусного командира Петропавловской крепости отправить к кокандскому амиру посла с разъяснениями ситуации и с подарками. Послом вызвался поехать Назаров, автор книги. Звание его не приводится. Путешествие это произошло в 1815 году, а книга была опубликована в 1845 году. Назарова в Коканде задержали на 1,5 лет. То есть не разрешали выехать. Он по его словам знал в совершенстве местный язык и узнал много информации наблюдая за жизнью среднеазиатцев. Книга действительно очень интересная, приводится очень много описании местностей, описание множества городов Кокандского ханства, общение с его чиновниками, встреча с амиром Валлиами, как на них реагировало городское население Коканда. При Назарове была организован мятеж ташкентцев против Кокандского присутствия. ташкенцы позвали назад бывшего правителя ташкента Рустамбека, который вынужден был укрыться в казахских степях. В книге описывается как заговор был раскрыт, как наказывали мятежников. В общем довольно занимательная книга. Но я здесь привожу отрывки где описываются характеры народов: казахов, ташкентцев, кокандцев и т.д.
.......................................................................................................................................................................
Кочующие в сих степях казахи по большей части среднего роста, смуглы, постоянный климат делает их здоровыми. Живучи целый век на воздухе,ведя кочевой образ жизни, они способны переносить жару и холод; имеют грубу пищу, состоящую летом из кумыса и молока, а зимой из лошадиного мяса с разболтанной мукой. Занимаясь скотоводством, они пренебрегают хлебопашеством.
Казахи все вообще славные наездники, ибо детей своих с 4-х летнего возраста сажают уже на лошадей. Чрезвычайно честны, никогда не нарушают данного слова, вспыльчивы, мстительны, сродный к хищничеству и все страсти на них сильно действуют.
Говорят что они потомки развеявшихся моголов, кои некогда мнили завоевать весь мир.Народы сии, заставлявшие трепетать при одном своем имени, исчезли вместе с временем,оставянам по себе только одно воспоминание о их злодеяниях, но вступая в степь, при виде бродящего народа, разбросанных во множестве юрт и пасущихся стад и табунов лошадей, перегоняемых с места на место, как бы переносишься в те века и воображаешь видеть воинский стан сих моголов.
Казахский народ разделяется на 3 орды: большую, среднюю, младшую. Каждая орда делится на волости, заключающая в себе каждая от 3 до 5 тысяч юрт, под управлением султанов, а волость разделяется на аулы, имеющие каждый от 30 до 70 юрт, под управлением почетных биев или старшин. Они не платят никакой дани: кочующая жизнь избавляет их от большей подчиненности и право сильного действует там. Столь гибельное для общества право поселяет почти беспрестанную вражду между волостями. Они часто ездят по ночам партиями к сосдям для баранты или отгону скота, за который с обеих сторон дерутся с остервенеием; жены их будучи также хорошими наездницами, сражаются вооруженные кольями и бердышами и едва ли не превосходят в лютости мужчин.
Казахи имеет при себе ружье с фитилем, дротик, бердыш, саблю, лук и стрелы.
Народ сей исповедует магометанскую веру, которая дозволяет им иметь столько жен сколько в состоянии прокормить.Женщины их почитают самым большим бесчестием бесплодие; они статны,пригожи,сильны и здоровы.
Так как казахи свято сохраняют данное обещание, то сватовство делается между отцами при самом младенчестве детей. Отец мальчика посылает сватов с предложением сыновней руки,обещая дать за сие калым, состоящий из стольких то калмыков, лошадей, ирогатого скота, и будущий женихов тесть дав сие согласие, посылает ежегодно к своему свату для получения части обещанного калыма. Когда сговоренные подрастают, то их знакомят друг с другом, а потом жених ездит гостить на неделю две к невесте.
Будущий тесть за четверть версты от своего жилища ставит для жениха особую юрту. Женщины каждую ночь приводят к нему невесту и оставляют наедине, но скромность можно сказать взлелеянная между грубыми дикарями, не дозволяет жениху употребить и самомалейшую дерзость против невесты. В назначенный день для свадьбы собираются родственники; невеста сквозь решетку поднятых пол у юрты протягивает к жениху который стоит под открытым небом,руку. Мулла спрашивает их о согласии и потом соединяя руку жениха с невестиною читает молитву. После сего они делаются супругами.
Законов не имеют и утверждаются на Алкоране либо на естественном праве.
.............................................................................
Мы видели расставленные по реке их подвижные юрты, сделанные из войлоков, натянутые на рамы; у богатых эти юрты украшены были внутри пестрыми шелковыми материями7 Перед юртами стояли оседланные лошади;внутри юрт лежали молошные мешки, а на стенах висело оружие и конская збруя. казахи сидели беспечно, поджавши ноги у курящихся огней и рассказывали друг другу о временах, давно прошедших; некоторые лежа уединенно на зеленеющихя пригорках и играя унылые песни на сыбызгы, пасли стада, а женщины выделывали кожи, ткали и валяли войлоки. Разговаривая с ними и вникая в их характеры, мне казалось, что грабительство и жестокость сих народов отнести можно более к необузданному образу жизни и стремлению к мщению, нежели к чувствам природного их побуждения.
К вечеру казахи собрались толпою на берег, боролись, бегали взапуски, стреляли из луков в цель; иные из них играли подле юрт в домбру, а молодые девушки, сидя в ряд у решеток в юртах и приподняв полы войлоков, сопровождали сию музыку голосами. Признаюсь, хотя она была не слишком привлекательна для слуха, но все сие заменялось веселым, беспечным видом жителей. Мы простились с сими беззаботными обитателями и с Чаглинки отправились на урочище Чубар Айгр, покрытое по сторонам высоким лесом, годным к строению. В сем месте земля удобна к хлебопашеству, с большими сенными покосами при озерах. Сюда ходят казахи на ловлю волков, лисиц, барсуков и добывают соль из находящихся в окружности небольших соленых озер, называемых Яман Туз. .... по одну сторону на крутом берегу сего озера видно кладбище казахов, где над могилами построены деревянные четвероугольные надгробные памтники; у некоторых курганов мы видели воткнутые копья и сделанные из дерева ястребова; спросив на сие истолкования, узнали что копье означало славного наездника, а ястреб птицелова. Могилы они роют неглубокие, но зато сверху наваливают груды земли и камней. Набожные казахи тела богатых родственников своих увозят в туркестан, чтобы там предать земле, а в зимнее время, не имея средств без подножного корма туда ехать, вешают их на деревья, обвив войлоками и бязями, и по открытии весны увозят уже в ТуркестанюПроезжая зимой по казахским степям, с ужасом иногда встречаешь подобные тела покрытые инеем, обледенелые тела, качаемые бурным ветром. ....
Мы пришли в самое время, когда они судили одного из своих собратий. Собранные по повелению хана старые бии, сидя с важностью на разосталнных по траве коврах, приговорили преступника к смерти. Приговор был исполнен в одну минуту: на шею несчастного накинули аркан. Привязали конец оного к лошадиному хвосту, и всадник скакал по степи, влача его за собой до тех пор, пока он не испустил дух в уажсных мучениях. Спрсив о его преступлении, я весьма удивился, узнав что его казнили за кражу двух баранов, когда самые же чии казахи по поводу частной ссоры с соседями ездят по ночам в чужие волости и отгоняют целые стада рогатого скота и табуны лошадей, возвращая их не иначе как через выкуп посредствоом нарочно собранных на тот случай с обеих сторон ббиев. Баранты дозволяются по их обыкновениям и врожденному побуждению менее за обиду и не вменяются за кражу.
.......................................................................................................................................................................
За два дня до прибытия нашего похоронили старшего бия. Богатые родственники в память умершего сделали по обыкновению празднество, на которое приглашены были почетные люди поблизости кочующих волостей; расставлены до 15 больших юртт; гости пили кумыс, а жены умершего завывали, драли на себе волосы, царапали лицо, прославляя его храбрость, любовь к ним и верность. Они вычитывали: сколь был щедр, с каким старанием смотре за табунами, скоько мужеством забрал себе невольников, сколько похитил скота и так дале.. Зарезано было для яствы до 80 лошадей, и 60 баранов. После полудня, когда жар стал несколько уменьшаться, началось конское ристание. Мета была постаылена через пространство 40 верст. На первую обогнавшую лошадь назначено было в награду 75 лошадей и 7 калмыков, на вторую 40 лошадей и 25 коров, на треью 30 коров и 20 баранов и так далее, на последнюю же лошадь полагалась одна кобылица. По окончании же конского ристания, ели приготовленные кушания, веселились и разошлись почти на другой день, получа на память лоскутки разрезанного платья покойного.
Так как мы беспристанно удалялись от границы , подходя у указахам, не имеющим уже никакого сношения с Россией, то в отвращение моугщих случиться нам притеснений от них и дабы не сбиться с тракта, разведывали где кочует с копытской волостью султан Худай Менды, славящийся неограниченным уважением и властью над соседственными казахами, надеясь выпросить у него вожатых, которые знают водяные и безопасные места. Нас уведомили что он кочует за рекою Ишим у реки Нура при урочище Акмуле.
На другой день мы выступили к Ишиму, перешли реку вброд при урочище Худай-Берген и остановились в сем месте на трое суток. Казаки ловии рыбу и весь караван им пытался.Сделав совет с караваном, мы послали к султану Худай-менды, дабы он снабдил нас 2-мя вожатыми и позволили пройтис караваном по его волости. Мы ожидали ответа еще трое суток. Не дождавшись оного на 6-й день пошли далее, вырезая по временам на деревах и камнях русские надписи и означая имена наши и год, месяц, число.
Близ речки Кузукуч, впадающей из нуры в Ишим, мы встретили близ озера Маликудь проходящих казахов не имеющих никакого скота; все они были пешие, в разодранных рубищаъ и несли на себе детей.Они в недавнего времени разорены соседями от баранты и с большею нуждою пропитание имеют ловлей рыбы, которую для мохранения зарывают в землю.
Мы вступили в степь занимаемую корпутской волостью, где от приверженных к нам казахов были уведомлены тайно что Кустагай-кирсенской и кирней-каракесекской волостей казахи хотят сделать на нас нападение при переходе через реку муру, близ урочища Акмулы и видя угрожающую опасность каравану и не имея средств избегнуть оной и отправил тайно по данной мне инструкции к корпусному командиру с нарочным одним урядником при двух козаков рапорт, донося ему о злоумышлении казахов и требуя помощи. Сами же пристраивая себя к той волости, переходя с места на место, в ожидании подкрепления, принуждены были уклоняться беспрестанно от настоящего тракта. Какая была противоположность между нами и нашими новыми товарищами; они с торжественным видом перекочевывали с места на место; женщины их наряженные в самые богатые шелковые халаты, всегда ехали верхом на лучших конях, покрытых хорошими чепраками и украшенных перьями; мужчины окружали их вооруженные; впереди дети и старики гнали тучные стада, а сзади шли навьюченные имением и юртами верблюды, прикрываемые также частью вооруженных казахо. Напротив того все купечество наше было в отчаянии: все думали что лишатся вместе с имением и жизни. Одна надежда оставалась на отдаленную помощь с границы. Мы часто всходили на горы, смотрели в подзорную трубу вдаль необозримых степей, разделяющих нас от России, не едет ли ожидаемый нами отряд; но оный не появлялся.
......................................................................................................................................................................
Наконец по происшествии 29 дней при переходе реки кулан етмес, близ древней пирамиды Бутагай там, подошла к нам часть столь нетерпеливо ожидаемого отряда, состояшая из 100 человек козаков....и пошли уже без боязни на реку Яснан Кунь, где дождавшись остального отряда оставались для переговоров с Худай-Менды султаном трое суток.
.......................................................................................................................................................................
Султан узнав о прибытии отряда назначил мне для переговоров место на реке Яснан Кунь в 20 верстах от лагеря, объявляя чтобы я никого не брал с собой кроме самых необходимых.Положась на обещание его не причинить вреда, я поехал к нему с 3 офицерами и 2 урядниками. Султан разбил к нашему приему 10 палаток, вмещавших в себе каждая 30-40 человек. При нем было 300 казахов, вооруженных в панцирях и кольчугах. Султан имел около 60-ти лет отроду, был росту среднего и видом мужественен. Вошед в палатку я увидел собраных почетных биев тех волостей, кои покушались напасть на нас. Султан объявил при них что отклонил казахов от намерения напасть на нас с тем условием чтобы отряд козаков был отправлен в Росиию. Он почивал нас чаем; вручил пиьменное обязательство упомянутых биев не причинять нам вреда и продержав нас около 2 часов, позволил пройти с каравном мимо его волости по реке куль, на урочище айыртау. В сем месте султан лично осматривал караван.Султан Худай менды дал нам в провожатых 16 летнего сына своего Султана кунгур-Ульжа и племянника Балхаира султана с толенгутами, сделав им нужные наставления объявил желание свое, что в продолжение 12 дней то есть до того времени пока мы с караваном не выйдем из опасных мест, отряд не возвращаясь в Россиюоставался на месте.
Мы простились с султаном и пошли с новыми провожатыми.
........................................................................................................................................................................
туркестанское владение прежде сего имело особого владетеля, который управлял им оным независимо, но в 1814 году совершенно покорено Коканией, управляется ныне коканскими наместниками. Владение сие граничило к северу с казахскими песчаными степями, к западу с бухарией, к югу с черными киргизами, а к востоку с рекою Чуем.Здесь по мере приближения во внутрь Туркестанской области путешественник встречает более образованности в гражданской жизни: уже начинает видеть обработанные поля,постоянные селения, и наконец представляются взору его красивые города, в коих находится множество памятников и гробниц, заключающих в себе прах святых.Сюда стекаются всех состояний соседственные азиатцы на поклонение угодникам, абогате привозят тела своих родственников своих дабы погрести их иметее с оным.
Климат здесь гораздо лучший. Земля производит различные плодоносные дерева, и обильные поля украшаются душистыми цветами. Здесь некоторым образом управляют законы, которые совершенно предоставлены в руки духовенства, оно разбирает все тяжбы, ссоры и определяет наказания; так видим мы право феодального правления в века младенческой европы.Туркестанца видишь уже не таким свободным и вскормленным природою среди степей человеком каков казах, -он сжат, скрытен,надменен и уже знает различные ухищрения и обманы, к несчастью столь тесно соединенные с гражданской жизнью. Жители сей страны также исповедуют магометанскую веру, в супружество берут по большей части соседственных казашек и каждую жену помещают в особый дом.
........................................................................................................................................................................
Переночевав отправились мы в туркестанский город Чимкент, завоеванный коканцами, близ коего видели обиталище прежних казахов, их сады,курганы и поля. Теперь все запустело, ибо они перешли кочевать к китайским границам. Мы расположились кочевать на речке Аре с шумом выпадающей с гор.На другой день мы дали знать о себе начальнику, который принял меня ласково, угощал бывшего со мной у него офицера и некоторых окозаков и дал для сопровождения 200 человек войска.Чимкент находится при реке Бодам, выстроен на возвышенном месте и обнесен к яру весьма высокой стеною. Въезд в город со строрны реки по узкой дороге, не позволяющей ехать иначе как в одну лошадь.Вода лущена из реки через сделанные в стене окошки,наполняет ископанные в городе каналы, на киох построены мельницы. Дома выстроены из нежженого кирпича наподобие китайских, без окон, почему для светув квартирах везде видишь растворенные на улицах двери. Женщины их довольно пригожи, обходительны и не скрываются от мужчин.
...................................................................................................................................................................
Ташкентцы здоровы,беспечны,роскошны, преданы до чрезвычайности весельям, разнежены,любят музыку,ласковы и страстны к женщинам. Въезжая в города, встречаешь жителей,беспрестанно толпящихся на улицах,пляшущих у ворот или увеселящихся в садах своих музыкою;там кажется вечное празднество.Кроме особенного класса ремесленников они ведут праздный образ жизни,довольствуясь изобилием садов своих.податей никаких не платят, и идут в службу единственно по доброй воле своей.по случаю беспрестанно проходящих караванов там вечное стечение различных азиатцев.Ташкентцы исповедуют магометанскую веру. Женщин запрещается видеть под строжайшим наказанием, даже родные не имеют права входить в комнату родственниц-хозяева домов для приема гостей имеют отдельные комнаты. Я женщин видел на базарах, но под покрывалом; они стройны,одеваются весьма богато,накидывают на себя халаты, на головах носят чалмы, а на лицо спускают волосяную сетку, которая привешивается к халату.
........................................................................................................................................................................
Жители коканта много б имели сходства в характере с ташкентцами, но победы сделали их весьма надменными. Роскошь, нега и удовольствия, основанные на сластоюбивом свойстве, заставляют их изобретать различные способы к чувственным наслаждениям.

Хороший репортаж: http://www.voxpopuli.kz/post/view/id/673

VIPER wrote:Хороший репортаж: http://www.voxpopuli.kz/post/view/id/673

многие современные читатели таких репортажей удивляются, мол молодцы, можно типа развивать коневодство, типа возраждается умение предков, хотя на самом деле это жалкие попытки возрождения убитой более 20 лет назад отрасли. я много ездил по ЮКО, особенно в в Казыгуртском районе. Такого количества заброшенных или влачащих жалкое сущестование кошар и коневодческих хозяйств нигде не видел. Но наверняка по КЗ это ситуация повсеместная. неплохой антирепортаж могли бы там сделать те же "вокспопули". а ведь по КЗ очень много мест с великолепными условиями для разведения лошедей и прочего скота и были времена, когда автотрассы республиканского значения перекрывали сотрудники гаи для обеспечения перехода многотысячных табунов и отар.

Всё можно возродить, всего лишь нужны внимание к этому и помощь руководства страны. Но мне кажется, что большие и "лёгкие" деньги от углеродов м других ископаемых, которыми так богат Казахстан затмили разум этому руководству..

romeo wrote:На эту тему есть книга Радика Темиргалиева "эпоха последних батыров" Весь 18 век казактар терроризировали всех свойх соседей включая джунгар и калмыков, соседи вынуждены были отселятся подальше от казактар соответственно свободная земля переходила КЗ

как найти эту книгу?

Aldar Kose wrote:

romeo wrote:На эту тему есть книга Радика Темиргалиева "эпоха последних батыров" Весь 18 век казактар терроризировали всех свойх соседей включая джунгар и калмыков, соседи вынуждены были отселятся подальше от казактар соответственно свободная земля переходила КЗ

как найти эту книгу?

я незнаю есть ли электронная версия книги, в принципе можете по гуглить, я свою купил в розничной сети, цена около 15 бакинских

Aldar Kose wrote:

romeo wrote:На эту тему есть книга Радика Темиргалиева "эпоха последних батыров" Весь 18 век казактар терроризировали всех свойх соседей включая джунгар и калмыков, соседи вынуждены были отселятся подальше от казактар соответственно свободная земля переходила КЗ

как найти эту книгу?

хорошая новость. Эта книга некоторое время не продавалась, сейчас начнет продаваться опять. Я в личку напишу телефон человека, который будет ее продавать в Алматы. Но он сказал что только со следующей недели.он вроде оформляет документы на нее.
Я тоже недельку подожду и обязательно куплюю ее

Врожденная разговорчивость и развитие риторики казахского народа.

«Особенно надоедают путешественнику гости- казахи своей словоохотливостью, говорливостью. Если несколько казахов собираются вместе, они не в состоянии держать язык за зубами. Пока обстановка непривычна и занимает их, они беседуют довольно тихо. Но как только они освоились с чужеземцем, тотчас же начинаются разговоры, и вскоре приезжий окружён группами беспрестанно болтающих людей, которые о нём уже и не думают. Непрестанный разговор и смех слышатся буквально день и ночь. На Берели я не мог спать и потому разбил свою палатку в ста шагах от юрты рабочих, так как они бодрствовали и болтали посменно. Пока одна партия предавалась ночному сну, остальные сидели у огня, и текла задушевная беседа. Но едва они укладывались, как поднимались первые, и возобновлялся только что прерванный разговор...

Казáки во всём являются прямой противоположностью алтайцам. В то время как последние в общем спокойны и рассудительны, казáки изменчивы и всегда в движении. В любой казакской юрте всегда толчея. Ни мужчины, ни женщины не сидят на одном месте подолгу. Все – мужчины, женщины, дети – непрерывно болтают, повсюду слышатся шутки, смех, поддразнивания. Часто ссорятся, громко, неприлично бранятся, и постороннему случается быть свидетелем даже потасовок. В общем, однако, следует сказать, что назойливость казáков не производит на гостя тягостного впечатления. Несмотря на их бороды, а нередко и седые волосы, эти люди – просто большие дети, охваченные любопытством, любовью к лакомствам и жаждой развлечений. Настоящие наглость и нахальство – очень редкое явление».

Учитывая эти показания, приходишь к выводу, что все эти отрицательные характеристики казачьей коммуникации, в принципе, не так страшны, когда находишь в числе положительных её черт развитие риторики. Вот что пишет по этому поводу Радлов (Из Сибири… С. 331–332):

«Болтливость считается основным свойством женщины, умение вести беседу в обществе рассматривается как долг мужчины. Об этом говорится в старой притче:

...Не бери плохую жену
Только потому, что мал калым;
Если ты возьмёшь плохую жену,
Не родится хороший сын,
Который сумеет говорить в собрании...

Нет ничего удивительного, что народ, который так любит поболтать, как казáки, достиг также и большого красноречия. Казáки выделяются среди всех своих соседей даром речи. Речь каждого казáка течёт плавно и свободно. Казáк так владеет словом, что он не только может произносить длинные импровизации в стихах, но и обычная его речь отличается определённым ритмом в построении фраз и периодов, так что и она нередко подобна стихам. Она образна, выражения ясны и точны, так что казáков можно с полным основанием назвать французами Западной Азии...».

Особенная важность указанного следствия казачьей словоохотливости и свободы слова определена тем, что риторика является в качестве способности народа если не первопричиной, то, по крайней мере, атрибутикой правового государства как идеальной степени демократического развития. В этом смысле можно даже сказать, что правовое государство как гражданский идеал наиболее полным образом будет реализовано лишь в полиархическом режиме информационного общества, когда риторика, как безусловно активное искусство речевого воздействия на общество, станет снова общенародной способностью и достоянием каждой личности.

Суть сказанного в том, что главнейшую практическую, то есть связанную с реализацией, проблему правового государства составляет страх или стеснительность, в общем, нерешительность человека в деле личного отстаивания своих естественных прав. В каждом конкретном случае, а особенно при столкновении один на один с бюрократией, то есть с «заинтересованным» и потому бессмысленным формализмом, люди предпочитают приспосабливаться к ней, несмотря на раздражающее их внутреннее недовольство; предпочитают слушаться и слушать, а не говорить и убеждать, поскольку на свои слова надежды не питают, и наносят тем самым ущерб динамическому правовому состоянию общества. В рассматриваемом же нами случае (казачьей склонности к риторике) неизвестна эта нерешительность и речевая пассивность, тем более, если речь идёт о ситуации социального взаимодействия, где от активности каждой стороны зависит её исход. Может быть, именно страсть к разговору, любовь к риторике способствовала тому, что в «старой казачьей притче» подчёркивается ценность умения «говорить в собрании» и то, что это умение культивировалось у сына с рождения «хорошей женой» на базе его этнической страсти к словоохотливости и болтовне.

Риторика это не просто красноречие, как сейчас везде принято воспринимать. Это культурная речь, связанная с живым мышлением и нацеленная на практический результат. Именно о понимании этого свидетельствует приведённая выше притча кочевых казахов.

Вообще, необходимо отметить, что о риторике как о социальном институте, связанном непосредственно с философией, моралью и демократией, уже сказано Н.А. Безменовой (Очерки по теории и истории риторики) довольно весомо, хотя и возмутительно мало, ведь современное состояние риторической науки весьма плачевно.

Кочевые казахи, несмотря на их «естественную природность», часто принимаемую за традиционную, понимали культурное значение риторики, как это мы уже видели. Поэтому мы должны отдать должное их «болтливости», столь им присущей, вспомнив слова Монтескье. Когда-то в ответ на обвинение риторики в аморальности, идущее ещё от греков, Монтескье ответил так (Безменова Н.А.Очерки по теории…С. 16): «Море поглощает корабли, затопляет города и страны, однако оно полезно людям. Свобода слова, всегда способствовавшая развитию риторики, есть вещь относительно полезная обществу...».

Подобным же образом мы должны отдать должное казачьей «праздности», породившей эту болтливость и предотвратившей культ необходимого труда во имя свободной игры. Любая культура, по крайней мере в элементарной основе своей – игровая. Это классически показал уже Хёйзинга в своём труде Homo Ludens. Но культура кочевых казахов – игровая вдвойне, так как она имеет ещё и внутри себя своеобразный культ игры.

Если быть более смелым, то можно даже сказать, что игра осознавалась кочевыми казахами как культовый объект: игровой настрой пронизывал их массовые празднества, народное искусство и вообще весь их жизненный быт. Вспомнить хотя бы то, что рождающемуся с трудом казачёнку всегда «помогало» полушутливое требование «всяк входящего» – «шыкъ», то есть «выходи» (А.И. Левшин), и то, что его своенравное детство сопровождало до комичности сердитое и нежное отцовское «шешангди бокта!», то есть «ругай мать»(В.В. Радлов).

Эти специфически казахские обыкновения как бы подтверждают, что сама жизнь осознавалась кочевыми казахами как игра, пустьдаже и трагическая («жалган» – «иллюзия, понарошку»). И в этом смысле они действительно созерцатели, а не люди традиционной стадии «детского» развития человечества.

Нуров.К.И Президент НОФ «Аспандау»

«Казакстан: национальная идея и традиции»
http://yvision.kz/post/283512

Киргиз можно отнести к числу музыкальных. Они сами сознают это и рассказывают легенду, будто люди научились петь от богини Песни, некогда спустившейся с неба и летавшей над землей; где она пролетела высоко, там люди плохо поют, где низко - там живут мастера пения. Над киргизской степью она пролетела низко и киргизы мастера пения. Они поют чрезвычайно выразительно, переходя от вкрадчивого шепота в бурный мажор. Степные голоса замечательны по чистоте и силе; и верю, что лет через пятьдесят киргизы будут поставлять певцов на столичную сцену. У них есть род песен "кюй", это музыкальная пьеса без слов, некоторые киргизы переводят термин русским словом "марш". Один такой "марш" под названием "Дави обоих" приписывается киргизскому хану Аблаю. Здесь замечу, что мотивы песен не фиксированы к текстам, песни большей частью имеют вид четверостиший; каждое четверостишье может быть принято на разные мотивы, которые носят особые названия: "филиново перо", "белая сорочка", "тряси мешки" и т.д. Когда собираются петь компанией, то спрашивают, на какой мотив петь: "тряси мешки", "филиново перо"? и потом все четверостишься поются на избранный мотив.

Вся степь кишит поэтами и певцами. Пока у киргиз, как было сказано выше, поэзия и музыка не отделились одна от другой; кто слагает рифмы, тот же дает песне и ритм. В степи все поют; тут есть и цари-композиторы и конокрады-композиторы. Вся каркаралинская степь поет песни поэта Медыя, а этот Медый - конокрад, в настоящее время сидит в каркаралинской тюрьме. Поэты у киргиз выходят из всякой среды, из среды, живущей в богатых юртах и из закоптелых бедных шалашей, из среды, живущей еще по древнему обычаю и преданию, и из среды киргизской уже по европейский мыслящей интеллигенции. Можно предсказать, что возрождение у киргиз начнется с музыки.

Григорий Потанин

Свидетельства ориенталиста XIX в. В.В. Григорьева, в работе «Оренбургские киргизы: их честность и уменье в торговом деле» объективно отразили точку зрения русского купца, не увлекающегося научной интерпретацией наблюдаемых процессов. Эти показания касаются всех казахов, приезжающих в Оренбург

«Муку себе на зиму, обувь, холст: по-ихнему бязь, на рубаху и штаны, китайки на покрышку шуб, сукна на кафтан, котелок пищу варить и всё прочее, для хозяйства нужное, казак добывает на деньги, выручаемые продажею баранов, которых разводит в большом количестве...

В последнее время на одной Оренбургской линии продавалось казaками от 400 до 900 тысяч баранов в год, выручалось ими, стало быть, от миллиона двухсот тысяч до полутора миллиона рублей серебром на одной этой статье, потому что рослому казакскому барану, у которого до пуда сала в курдюке, т.е. в хвосте, менее трёх рублей серебром цены не бывает...
...Сверх того, издавна уже добывают себе деньгу казaки извозом, на верблюдах своих, азиатского товару, который идёт в Россию от упомянутых бухарцев, хивинцев, кокандцев и китайцев, и русского товару, который идёт к этим азиатам с нашей границы. Путина от нас туда или оттуда будет от полутора до двух тыс. вёрст. За такую путину цена на верблюжий войлок от 16 до 18 пудов бывает, смотря по состоянию кормов в степи и другим обстоятельствам, от 10 до 15 руб. сер., и верблюдов под товаром приходит из Азии на одну
Оренбургскую линию от 19 000 до 20 000 голов в год, да уходит оттуда наполовину этого числа. Рассчитать эту статью так выходит, что одни оренбургские казaки приобретают поставкою верблюдов своих под извоз купеческого товару более трёхсот тысяч рублей сер.
ежегодно...

Великим шагом вперёд было со стороны казaков, что стали они руки к земледелию прилагать и, пожалуй, перещеголяли уже по этой статье соседей своих, уральских казакoв. Но ещё большие успехи сделали казaки в торговом деле, особливо живущие в восточной
части зауральской степи. Тут важно то, что успехами этими обязаны они сколько сметливости своей, столько же, а может быть, и ещё более, – честности.
В былое время, и ещё очень недавно, вся степь зауральская на полнялась в летнее время мелочными торговцами из хивинцев, из наших татар, и приказчиками богатых русских купцов оренбургских и троицких. Люд этот разъезжал по степи с одним или несколькими верблюдами, на одной или нескольких телегах, развозя по аулам нужный казaкам товар,
особенно красный, и променивая его на баранов, которые гнались потом на продажу в хивинские города или на Оренбургскую линию.
В этой меновой торговле казaки с самого начала отношений с ними показали себя народом необыкновенно честным и стойким в данном слове.

Случалось и случается нередко, что целые рода беднеют и беднеют внезапно вследствие гибели скота их от буранов, то есть от мете лей, и гололёдицы. В таком положении нужный им товар поневоле приходилось и приходится приобретать не променом на наличный скот, а в долг, с обещанием уплатить его, когда поправятся. И почти примера не бывало, чтобы казак не уплатил долга, сделанного на слово, потому что народ они безграмотный и никаких расписок давать не могут. Коли не удавалось должнику поправиться и расплатиться
с заимодавцем при жизни, он завещал это детям, и дети исполняли такое завещание отца как святыню при первой возможности.

Бывали случаи, что казaки, должники русских торговцев, откочёвывали почему-либо из Зауральский степи в хивинские и бухарские пределы, вёрст за тысячу, за полторы тысячи. Кажись бы, уж от таких должников нельзя было ожидать никакой получки. Нет же: коли по каким-либо провинностям своим против начальства не могли они сами показать носу домой, так производили уплату через руки родственников или приятелей...

Неслыханное было дело, чтобы казак стал отвиливать от уплаты долга под каким бы то ни было предлогом. Такою честностью своею приобрели себе оренбургские казaки всеобщее доверие от торговцев.

Пользуясь доверием, заслуженным их честностью, сметливейшие из казaков за нужным им товаром стали отправляться в Оренбург сами и стали брать его у таможенных купцов в долг с таким условием, что в уплату за товар купцы в известный срок будут принимать от них баранов по базарной цене с надбавкой известных процентов за промедление в уплате. Затем взятым у купцов в долг товаром казаки эти стали торговать в степи уже от себя. Таким образом внутреннюю торговлю в степи со всеми от неё барышами казaки взяли в собственные руки и почти совсем уже вытеснили оттуда русских и татарских мелочников.

Этого никоим образом не могли бы они достигнуть, если бы не зарекомендовали себя предварительно строгою честностью в расплатах. В настоящее время купечество оренбургское каждую зиму отпускает торговать из казaков, в кредит на помянутом условии, разного товару тысяч на триста руб. сер. Случается при этом, что купец верит товару на 200, на 300 р. сер. такому казaку, которого прежде в глаза не видывал, потому только, что он казак, и верит без всякой расписки, тогда как татарину не поверит и на 10 руб. сер. под законный документ. Выходит, что казaки сумели завести торговлю, не имея капиталу; не имея привычки к торговому делу, сумели взяться за него так, что почти сразу одолели соперников своих в этом деле, русских и татарских мелочников. Молодцы, право, молодцы!

Но и это ещё не всё... Казaки восточной части зауральской степи сумели такое дело устроить, какого мы, русские, никак не можем уладить у себя. Завели они тоpговые компании на паях. Несколько казaков, сколотивших кое-какие маленькие капитальца, складыва-
ют эти капитальцы вместе и выбирают из среды себя одного или несколько доверенных людей поспособнее и отдают общий капитал, с тем чтобы они приумножили его торговыми оборотами, какие оказываются выгоднее. И доверенные эти, или доверенный, ведут обыкновенно дело совершенно честно, к общему удовольствию и общей выгоде пайщиков, которые и делят получаемые прибыли, каждый сообразно величине своего пая, то есть сообразно сумме денег, положенной на общее дело. Важно тут, что никакого мошенничества со стороны распорядителей дела не бывает, что не возникает никаких ссор, никаких кляуз и жалоб не заводится, а идёт дело как по маслу...

И мало того, что торговые компании завелись между помянутыми казaками, завелись у них, можно сказать, свои банки, основанные на одном доверии к народной честности. Дело в том, что есть несколько казaков, которые тем или иным способом приобрели
порядочные капитальцы и на старости лет не желают уже принимать пpямого участия ни в каких оборотах, а раздают деньги свои только под проценты. Положим, что я казак, капитала для торговли у меня нет, а тоже хочется счастья своего на этот счёт попробовать.
Вот и иду я к такому капиталисту, пожалуйте мне, говорю, сто или двести руб. на год времени: возвращу вам через год с уплатою 10 или 15 процентов. Знает меня капиталист за хорошего человека и даёт просимую сумму безо всякого заклада, безо всякой pасписки,
на честное слово, а знает за человека шаткого, ненадёжного, не даёт
и под расписку. Получивши деньги, прошу принять меня пайщиком в торговую компанию; принимают меня; дело идёт, а через год получаю я на свои 100 или 200 руб. от 25 до 50 процентов прибыли;значит, отдавши кредитору своему долг мой с 15 процентов, сам я
остаюсь с чистым барышом ещё от 10 до 35 процентов, то есть наживаю на занятые 100 или 200 руб. от 20 до 70 руб., с которыми опять на следующий год могу пуститься в торговлю уже на меньший, но зато собственный, мой, а не заёмный капитал.»

гулдерайым wrote:

Aldar Kose wrote:

romeo wrote:На эту тему есть книга Радика Темиргалиева "эпоха последних батыров" Весь 18 век казактар терроризировали всех свойх соседей включая джунгар и калмыков, соседи вынуждены были отселятся подальше от казактар соответственно свободная земля переходила КЗ

как найти эту книгу?

хорошая новость. Эта книга некоторое время не продавалась, сейчас начнет продаваться опять. Я в личку напишу телефон человека, который будет ее продавать в Алматы. Но он сказал что только со следующей недели.он вроде оформляет документы на нее.
Я тоже недельку подожду и обязательно куплюю ее

men bugin osi jazushinin eki kitabin satib aldim.

1. AQ ORDA
2. Эпоха последних батыров

kazir oqip jatirmin.

Из книги "материалы по антропологии и этнологии кригиз" Тронова 1891 год:

"Характерную особенность глаз киргиз составляет то что глаза положительно у всех за исключением тех которые представляют явно смешанный тип, имеют косое направление- наружный угол глаз стоит выше внутреннего относительно горизонтальной линии.
У каракиргиз доктор Зеланд говорит совершенно обратное: косое направление глаз ни у одного исследованного не найдено. Косое направление глаз у киргиз настолько характерно, что одно уже отсутствие указывает на явную смешанность типа".

помнится у известной певицы Каракат Абильдиной глаза были такой формы.
Больше ни у кого не видела.

Как вы думаете автор верно заметил?

Любопытные данные из той же книги "Рост у киргиз равен 161 см., у женщин 149,6. Вообще рост киргиза средний или выше среднего, киргизские женщины наоборот низкого роста".

Мы заметно вытянулись. Сейчас средний рост казаков 175 примерно, а казашек 165