Умирбек лаккы и Алдар косе (Казахские и каракалпакские народные анекдоты)

Polat wrote:Бир күни Өмекең Хийўаның базарында турса, хийуалылар Өмирбекти танып оның сөзден жеңилмеген лаққы екенин сөз етипти. Буны еситкен бир қўақы сарт гәп жарыстырғысы келип Өмекеңниң қасына келип көлеңке тәрепине шығып турып алыпты. Өмекең ири денели адам болған қасында турған сартты көп ўақытқа шекем байқапты. Көрип қалған ўақытта одан:
- Ҳә сарт, не ислеп турыпсаң – деп сорапты Өмирбек.
- Ҳов, бир ғалпақтың шертегиниң тейинде саяда дурман да – деп жуўап берипти сарт.
Өмекең бул сөзден кейин қарап турмай жуўан жудырығы менен сарттың басына бир урыпты. Жерге жалп ете қалған сарт:
- Ҳов, ғалпақ бул нә иди? Вай – вай башым ай – десе.
- Әй сол қалпақтың шертегиниң бақаны тайып кетип сениң басыңа тийди-аў деймен!!! – деп жуўап берген екен.
Содан кейин хийўалылар «Қарақалпақлар менен сөз жарыстырма – жағыңнан айырыласаң» дейди екен.

Теперь будем знать что с каракалпаками надо шутить осторожно.

Что значит лаккы на каракалпакском? у нас такого слова нет
у нас есть слово Әккі означает жутко хитрый

еще что у вас означает ичиг? у нас ішік это тулуп из меха

Я буду на казахском, своими словами, если позволите.
Мне кажется я не переведу красиво.

Бөлтірік шешенге бір кедейлеу адам келіп, бөлек бағуға келмейтін төрт бес қойын бай туысқанының малына қосып бақтырып отырғанын айтып мақтаныпты. Сонда Бөлтірік:
- ЕЕЕ, теңіз өзенге кет демейді депті
Сәл уақыттан соң сол адам келіп бай туысқанының қойларын бермей жүргенін айтп шағымданады. Сонда шешен:
- ЕЕЕ өзен теңізден шықпайды деген екен

Бір бай ауылына молда шақыртыпты. Молда ауылда бірнеше күн жатып адамдарға ананы мынаны үйретіп бір жас қазақ малшының намазға, дінге қызығушылығы жоқ екенін көреді. Байдан сол жігіт туралы сұраса, бай бір адамының намаз оқи алмайтынына ұялып
"Е, ол мақау еді" депті
Сонда молда "мақауды ертең маған шақыртыңызшы. Мақау да болса алланың пендесі ғой, құдай туралы айтып көрейін" депті.
Ертеңіне келген малшыға молда бір саусағын шошайтып көрсетіпті. Оған жігіт екі саусағын көрсетіпті. Молда одан соң бес саусағын көрсетеді. Жігіт жұдырығын көрсетеді. Сонда молда "бара бер" дейді. Жігіт кеткен соң бай молдаға:
"Молдеке, жаңа не болды? түсінбедім" депті. Молда айтыпты:
"Мақауды отырғызып қойып, бір саусағымды көрсеткенім, әлемді жаратушы жалғыз құдайдың бар екенін білесің бе дедім.сонда мақау жауап ретінде екі саусағын көрсетті. ол алламен қоса Мухаммедті де білемін. мен мұсылманмын дегені. Сосын мен бес саусағымды көрсетіп онда неге бес уақыт намаз оқымай жүрсің деп сұрадым. Мақау жұдырығын көрсетіп бар парызымды тастай қылып орындап жүрмін деді. Ондай адамды не істеймін әрмен қарай ұстап, бара бер дедім" депті.
Молда ертеңіне ауылдан жүріп кетеді. Бай іле шала өзі мақау деген жігітті шақыртып алып "кеше саған молда бірдеңелерді айтты, сонда не деді" деп сұрайды. Жігіт сонда айтыпты:
"Молда маған "ен елдің ішінде жалғыз өзің намаз оқымай жүрсің,көзіңді шұқып алайын ба" деп бір саусағын көрсетті. Сонша жұрттың ішінен мені ақ көре қалған екенсің, екі көзіңді ойып алайын ба деп екі саусағымды шошайттым. сонда молда "жағыңды шапалақпен тартып жіберейін бе" деп бес саусағын көрсетті. онда мен содан қорқамын ба? "жұдырқпен бір қойып талдырып тастайын ба өзіңді" деп жұдырығымды көрсеттім. мынаған "дауа жоқ екен" деп молда мені қоя салды депті

мақау глухонемой деген

бірде Қожанасыр Алдарға үш сом беріп қой сатып алып кел деп тапсырыпты. үш сомға қой түспейтін болса керек. Алдар қой бағып жүрген шаруаға барып көке мына ақшаға қозы берші деп қиылыпты. қрйшы қуана қуана қозы береді. шамалы уақыттан соң Алдар қайтып келіп, көке бағанағы үш сом да мына қозы да сізде қала берсін орнына бір тоқты берші депті. қойшы қозының орнына тоқты берееді. Үшінші рет Алдар айналып келіп: Көке, үш сом да сіздікі, қозы да сіздікі, мына тоқты да сіздікі. орнына бар болғаны бір қой беріңізші депті. Қойшы аңқиып қойды қалай бергенін білмей қалыпты.


қазақ сондай аңқау болғаны ғой

гулдерайым wrote:
Что значит лаккы на каракалпакском? у нас такого слова нет
у нас есть слово Әккі означает жутко хитрый

еще что у вас означает ичиг? у нас ішік это тулуп из меха

"Лаққы" - мастер острых слови шутник.

«Ишиг» это у нас обув из кожи, а казахский «ішік» это у каракалпаков «постын» (тон, тулуп).

гулдерайым wrote:мақау глухонемой деген

Мақаў – по кк. «хитри» и ещё «прокажённый» (және халықта оларды «топпылы» дейди).
Глухонемой – по кк. «гүң».

Polat wrote:

гулдерайым wrote:мақау глухонемой деген

Мақаў – по кк. «хитри» и ещё «прокажённый» (және халықта оларды «топпылы» дейди).
Глухонемой – по кк. «гүң».

ваш "гүң" похож на наш "әңгүдік"
а ваш "топпылы" похож на наш "топас"
еще есть миғұла
это самые смачные обзываловки на казахском

Polat wrote:

гулдерайым wrote:
Что значит лаккы на каракалпакском? у нас такого слова нет
у нас есть слово Әккі означает жутко хитрый

еще что у вас означает ичиг? у нас ішік это тулуп из меха

"Лаққы" - мастер острох слов и шутник.

«Ишиг» это у нас обув из кожи, а казахский «ішік» это у каракалпаков «постын» (тон, тулуп).

Лақай наверное род остроумных был

гулдерайым wrote:ваш "гүң" похож на наш "әңгүдік"
а ваш "топпылы" похож на наш "топас"

Я не согласен!
Потому что «топпылы» это болезнь – «проказа» или "лепра" и приминается людям, которые не любят общение.



"Әңгүдік" и на кз. и на кк. одно и тоже, т.е. смысл одинаковые.
Да «топас» у нас приминается как «мийсыз».

Polat wrote:

гулдерайым wrote:ваш "гүң" похож на наш "әңгүдік"
а ваш "топпылы" похож на наш "топас"

Я не согласен!
Потому что «топпылы» это болезнь – «проказа» или "лепра" и приминается людям, которые не любят общение.

"Әңгүдік" и на кз. и на кк. одно и тоже, т.е. смысл одинаковые.
Да «топас» у нас приминается как «мийсыз».

я не знаю как будет проказа на казахском.
больных проказой много было в Приаралье. Нуртуган жырау болел проказой

гулдерайым wrote:

Polat wrote:

гулдерайым wrote:
Что значит лаккы на каракалпакском? у нас такого слова нет
у нас есть слово Әккі означает жутко хитрый

еще что у вас означает ичиг? у нас ішік это тулуп из меха

"Лаққы" - мастер острох слов и шутник.

«Ишиг» это у нас обув из кожи, а казахский «ішік» это у каракалпаков «постын» (тон, тулуп).

Лақай наверное род остроумных был

И тут не согласен! Среди каракалпаков нет токой род!

"Лаккы" от "лаккылдату" - это означает "резат" или "зарезать.

Polat wrote:
И тут не согласен! Среди каракалпаков нет токой род!

"Лаккы" от "лаккылдату" - это означает "резат" или "зарезать.

Это я просто так написала.

НЕ УМЕР ЛИ Я?

Омирбек заболел. К нему зачастили друзья, родственники, даже незнакомые, проходя мимо юрты Омирбека и узнав, что он болен, заходили проведать.

И каждый, как мог, утешал его, убеждая, что он вот-вот выздоровеет, встанет на ноги.

Однажды за день в юрте побывало более ста человек.

Омирбек позвал жену и сказал:

– Не умер ли я? Посмотри хорошенько, очень тебя прошу…

– Что за глупости ты говоришь! – воскликнула жена. – Почему это тебе пришло в голову?

– Ты же знаешь, что живыми обычно у нас мало интересуются, но стоит только умереть – откуда только народ появляется. Когда я был здоров, то к нам заходили в день всего несколько человек. А если люди ко мне валом валят, значит я тяжко болен. Ну а если с утра до вечера в юрте народ толпится, – то, наверное, я уже умер…

СИЛА МОЛОДЫХ ЛЕТ

Однажды, когда в юрте собрались друзья Омирбека, зашел разговор о молодости и старости.

Говорили, что и силы уже не те, что глаза видят хуже, да и слух пошаливать стал.

Один только Омирбек тихонько посмеивался.

– Чему ты улыбаешься? – спросили его.

– Тому, что я, хотя мне, как вы знаете, пятьдесят один год, сохранил силу молодых лет.

– Как ты это можешь доказать?

– Очень просто. Вы все знаете большой камень, который лежит на повороте дороги?

– Знаем!

– Ну, так я в юности не мог его поднять.

– А сейчас?

– И сейчас не могу. Значит, моя сила осталась прежней.

НИКОГДА НЕ ИЗМЕНЯЛ СВОЕМУ СЛОВУ

Как-то раз Омирбека спросили:

– Сколько тебе лет?

– Пятьдесят один, – ответил Омирбек. Прошло лет пять, и Омирбеку снова задали тот же вопрос.

– Пятьдесят один год, – снова ответил Омирбек.

– Омирбек, – удивились друзья, – ведь пять лет назад тебе уже был пятьдесят один год?! Как же так?

Омирбек ответил:

– Каждый уважающий себя мужчина должен держать свое слово! Раз сказал «пятьдесят один», то не будь балаболкой и не говори следующий раз «пятьдесят пять» или «шестьдесят». Я никогда не изменю своему слову, вы же меня знаете!

ПО ОДНОМУ!

Омирбеку в старости стало трудно взбираться на ишака.

И каждый раз он шутливо призывал какого-нибудь святого на помощь:

– О святой Хизр, помоги сесть на это дьявольское отродье!

А когда удавалось взгромоздиться на спину длинноухому, то говорил:

– Вот как меня любят на небе! Всегда помогают!

Однажды Омирбек почувствовал себя так плохо, что решил сразу обратиться ко всем силам небесным:

– О аллах, помоги сесть на ишака!.. О Магомет, подтолкни меня!.. О святой Хизр, подними меня!

И он так сильно оттолкнулся ногой, что перелетел через ишака и упал на землю.

– Ну, это уж слишком большая помощь! – воскликнул Омирбек. – В другой раз помогайте мне не все вместе, а по одному!

ГОРЯЧАЯ ШАУЛЕ

Что такое шауле? Негустая рисовая каша с мясом, луком, маслом и морковью. Если моркови нет – все равно хорошо. Лука нет – тоже сойдет. Ну, а если масла и мяса нет? Тогда рисовая каша должна быть такой горячей, чтобы она обжигала рот и нельзя было понять, что в ней есть, а чего нет.

Вот однажды Омирбек и Досназар-Левша пришли в гости к одному из своих общих приятелей.

Хозяин поставил перед друзьями кипящую шауле и стал приговаривать:

– Отведайте, пока не остыла, а то она вкус потеряет… Ешьте, почтенные гости…

Путь приятели проделали немалый, проголодались, и поэтому особенно их уговаривать не пришлось.

Левша отправил в рот шауле, но она так обожгла его, что из глаз брызнули слезы.

– Э-э, отчего ты плачешь? – настороженно покосившись в сторону дымящейся миски, спросил Омирбек.

«Если я ему скажу правду, – подумал Левша, – то он надо мной будет смеяться…»

– Знаешь, друг, – сквозь слезы сказал Досназар. – Мне показалось, что с семьей моего дяди произошло несчастье… Словно видение мелькнуло: они все лежат в юрте больные. Вай-вай-вай.

– А-а, – промолвил Омирбек и тоже запихнул себе в рот горсть шауле.

– О-о-о-о! – раскачиваясь, простонал он.

Когда Омирбек пришел в себя и смахнул рукавом слезы, Досназар участливо спросил:

– Отчего ты плакал, почтенный Омирбек?

– Мне привиделось, что вся семья твоего дяди умерла.

БЕЗ ИШАКА

У Омирбека – уже в который раз! – украли ишака.

– Расскажи, как его у тебя украли? – спрашивали друзья, приятели и даже совсем незнакомые люди.

– Что за глупость вы у меня спрашиваете? Я ведь не приходил за ним вместе с вором! Откуда же я могу знать, как его украли? – смеялся Омирбек.

Но потом ишака нашли, и все очень обрадовались.

А еще через месяц он сдох.

Омирбек очень переживал его гибель. Родственники даже были возмущены его горем, говорили:

– Когда умерла первая жена, так он и то грустил меньше!

– Вы же сами в этом виноваты, – сказал Омирбек. – Когда умерла моя любимая жена, вы все утешали меня, говорили, что вместо нее вы найдете и приведете ко мне в юрту еще лучшую женщину… А когда издох мой ишак, то никто и не сказал, что мне приведут взамен нового ишака.

Пришлось Омирбеку однажды шить попону для верблюда.

Он ее сшил как сумел. Когда хозяин стал набрасывать попону на верблюда, она оказалась мала.

– Что делать? – вздохнул Омирбек. – У тебя какой-то особый верблюд. У него не два горба, не один, а полтора…

Об Омирбеке ходили слухи, что он может писать всякие чудесные молитвы претив болезней и разных недугов.

Один путник пришел к нему и сказал:

– Я слышал, что у тебя есть молитва, предохраняющая от собачьих укусов. Напиши ее для меня, а то у нас в ауле столько бродячих собак – прохода нет!

Омирбек пошел в юрту и вынес оттуда палку.

– Лучшая молитва против собак – это толстая палка! – сказал Омирбек.

Случилось так, что попросили Омирбека написать письмо.

– Если бы ты был баем, – сказал Омирбек, – я бы написал тебе двадцать писем. Но ты такой же бедняк, как я…

– И поэтому ты не будешь писать?

– Нет.

– Для богатого все, а бедняку – ничего?

Омирбек озорно усмехнулся и доверительно произнес:

– Скажу тебе по секрету, что у меня ослабли ноги.

– Разве ты пишешь ногами?

– Я пишу как и все – рукой, но прочесть написанное могу только я сам. Поэтому мне нужно идти в тот аул или город, куда адресовано письмо, чтобы его там прочесть адресату. А я сейчас не могу идти – ослаб. Понял, наконец?

– Но почему же ты пишешь письма, когда тебя просят баи?

– Наплевать мне на их письма – вот я их и обманываю. А своих братьев обманывать не хочу…

У одного торговца разболелся зуб. За настоящим табибом-врачом нужно было ехать чуть ли не в Муйнак, поэтому и позвали Омирбека.

– Ты вырвешь зуб и получишь за это курицу, – уславливаясь о плате, сказал больной.

Омирбек пробыл у больного долго, а когда вернулся домой, то все выбежали его встречать: он нес по две курицы в каждой руке.

– Он заплатил тебе вместо одной курицы четыре? – спросила жена.

– Нет, – улыбнулся Омирбек. – Эта жадина никогда бы этого не сделала.

– Так откуда же у тебя четыре курицы?

– Я вместо одного вырвал у него четыре зуба. Рвать так рвать.

– Однако болел-то у него только один?

– А что лучше: одна курица или четыре?

– Конечно, четыре. Но пять лучше четырех!

– Э-э, как будто я сам не знаю! Но у него и было-то всего четыре зуба!

Иной раз до того туго приходилось Омирбеку и его семье, что хоть ложись и умирай от голода. И в соседних юртах было не лучше – даже родные помочь не могли, самим есть нечего.

Тогда Омирбек брался за любую работу, хотя он в ней и разбирался мало.

– Э-э, голод заставит и зайца на кобызе играть, – говорил Омирбек.

Однако с годами он многому научился: мог рвать зубы, подковывать ишаков, шить седла, писать письма – всего и не перечислишь.

ПЯТЬ БАРАШКОВ ЗА МОЛЧАНИЕ

Один бай созвал гостей на большой той, и среди приглашенных оказался Омирбек.

По тому, как Омирбек нахмурился, глядя на некоторых приглашенных, хозяин понял, что у шутника есть к этим людям свои счеты. И очень испугался, что острые шутки Омирбека в адрес этих почтенных людей могут сорвать той.

Тогда бай подошел к Омирбеку и стал его просить:

– Почтенный, посиди сегодня молча, не открывай рта. Я тебе за это дам пять барашков.

Омирбек рассмеялся:

– Я за свои шутки никогда не получал такой награды, а теперь только за то, что молчу, могу стать богатым!

И он согласился.

К великому удивлению гостей, Омирбек просидел весь той молча, и когда его спрашивали, что с ним, то показывал на горло – охрип, мол.

Той прошел так, как этого хотел хозяин, гости разошлись.

– Где мои барашки? – спросил Омирбек.

– Хватит с тебя и одного, – сказал бай и приказал привести Омирбеку самую плохую овцу.

– Э-э, – покачал головой Омирбек, – не то обидно, что я поверил богатому. Жалко, что столько смеха мы упустили… Улыбка и шутка – это не бараны, если они упущены, их не поймаешь!

Омирбек не мог видеть вокруг себя скучные лица.

Он сразу придумывал какую-нибудь шутку, веселил собравшихся занятной историей, мог и посмеяться над кем-либо.

Даже на похоронах какого-нибудь богатея, когда все вокруг превозносили добродетели почившего, Омирбек не мог удержаться от того, чтобы не вспоминать о том, как покойный обманывал при жизни бедных и как грабил ближних своих.

Поэтому Омирбека старались на богатые похороны не приглашать – мало ли что он выкинет. Один раз, когда хоронили чимбайского муллу, Омирбек такую шутку выкинул, что до самого вечера все пересмеивались, и обряд похорон был нарушен.

И на этот раз, когда умер один богатый бездельник, родственники его пришли к Омирбеку и очень просили его не приходить на похороны.

– Не делай покойного посмешищем, – просили они.

– Он был глупым, вздорным человеком, – сказал Омирбек, – и как у вас языки повернутся возносить ему хвалу и обманывать аллаха, выпрашивая для него местечко в раю?

– Ну что поделаешь, дорогой, уважаемый Омирбек, – оправдывались жигиты, – таков обычай, ты же знаешь.

– От вредных обычаев нужно отвыкать, – произнес Омирбек. – Нет, не просите меня – все равно приду.

– Если ты останешься дома, то мы дадим тебе козленка, – наконец пообещали жигиты.

– Хорошего, годовалого козленка?

– Да, откормленного годовалого козленка. Только не срывай обряд…

Омирбек согласился, и жигиты облегченно вздохнули.

…Когда же начался плач по покойному, в юрту вдруг тихо вошел Омирбек.

Жигиты, которые приходили к нему, продолжая причитать, сердито покосились на вошедшего.

Омирбек сделал им успокаивающий знак и тоже начал причитать:

– Вай-вай-вай, тот козленок, которого вы мне обещали, вай-вай-вай, мы не договорились, вай-вай-вай, будет ли он козлом, вай-вай-вай, или козой, вай-вай… Если козел, вай-вай… то я не согласен, вай-вай…

– Вай-вай, пусть будет коза, вай-вай, только молчи, вай-вай, – ответил один из жигитов.

Но так как слова Омирбека уже заставили всех присутствующих насторожиться, ответ жигита вызвал громкий общий хохот, и обряд был сорван.

– Надо договариваться сразу обо всем, – усмехаясь, оправдывался Омирбек. – Козленок, козленок… Если бы сказали – коза, сразу бы все было ясно… Сами виноваты.